Требования к следователю

Следователь должен:
• антиципировать (предвосхищать) актуализированные потребности допрашиваемого, учитывать его психическое состояние;
• не проявлять ничего, что могло бы вызвать резко отрицательное отношение допрашиваемого к личности следователя;
• выдвигать на первый план обстоятельства, по которым допрашиваемый заинтересован вступить в коммуникативный контакт;
• опираться на положительные личностные качества допрашиваемого, особенно на те, которые высоко оцениваются самим допрашиваемым лицом;
• знать и использовать наиболее существенные эпизоды из биографии допрашиваемого;
• преодолевать собственное негативное отношение к допрашиваемому, не допускать пренебрежительного к нему обращения;
• внимательно относиться ко всем показаниям, вне зависимости от их правдивости, сдерживать экспрессивные проявления (восторг, радость. выразительные жесты, мимика – все это может оказать внушающее воздействие, передать допрашиваемому лицу определенную информацию). 
Повышенные требования предъявляются к культуре речи следователя. Она должна быть ясной, убедительной и достаточно эмоциональной. Сухая, анемичная речь не вызывает отклика.
Не следует опускаться до уровня отдельных допрашиваемых лиц, допускать вульгарность, панибратство. Манерность и примитивность резко снижают авторитет следователя.
Корректность, справедливость, внимательность, ситуативная гибкость и чуткость, эмоциональная устойчивость – основные качества следователя. Грубость, импульсивность, несдержанность, чванство свидетельствуют о профессиональной деформации.
В заключение посмотрим на работу следователя глазами допрашиваемых (данные опроса лиц, отбывавших наказание).
“Мое дело вел следователь милиции, которому я рассказал всю правду. Мне запомнился его опрятный внешний вид, сам он подтянутый и аккуратный, глаза живые и подвижные. Допрос вел в спокойной и деловой обстановке, чувствовалось, что имеет опыт, хотя и молодой, кажется тихим, но хитрый”.
“Между мной и следователем, – вспоминает другой осужденный, – сразу установились нормальные взаимоотношения. Лучше всего мне запомнились его слова: “Губанов, брось заниматься преступлениями, а то настоящей жизни не увидишь” Допрашивал меня спокойно, голоса не повышал, ко мне относился сочувственно, работу знает хорошо. Внешне следователь казался не грозным, а просто человечным, добродушным, одет был в гражданский костюм. Его кабинет маленький, но чистый. По моему мнению, так и надо вести следствие, он меня заставил почувствовать себя человеком, но заблудившимся”.
Таковы оценки тех, кто считал, что расследование проводилось правильно, при этом давались правдивые показания.
Обращает на себя внимание, что допрашиваемыми высоко ценится Опрятный внешний вид следователя, спокойное, доброжелательное отношение, отсутствие какой бы то ни было нервозности, эмоциональная синтонность, участие в их судьбе.
Лица, не давшие на допросе правдивых показаний, связывают это в значительной мере с отрицательным поведением следователя (грубость, необъективность, проявление чрезмерной заинтересованности в признании вины, безразличие к судьбе обвиняемого, повышенный интерес к прошлым судимостям, отрицательные качества характера). “Он вел себя грубо, повышал голос, а я ему мстил своим поведением, в душе радовался, видя, как он нервничает: чувствовал, что между нами существует вражда”
Психологические особенности стадии свободного рассказа допрашиваемого. Предоставление допрашиваемому лицу возможности свободного рассказа исключает суггестивные воздействия со стороны следователя и негативное проявление ретроактивного и проактивного торможения, облегчает течение ассоциативных процессов, содействует проявлению реминисценции.
Однако и в условиях свободного рассказа может проявиться конформность допрашиваемого, его стремление соответствовать. ожиданиям следователя. С другой стороны, возможны и нежелание лица воспроизводить определенные события в целостном рассказе, и даже его речевая неспособность к этому В этих случаях применяются определенные тактические приемы. Одним из них является “членение темы” свободного рассказа: допрашиваемому предлагается рассказать сначала лишь об одном эпизоде события, наиболее значимом для данного лица и простом по фабуле. Возникшая при этом первоначальная вербальная активность может облегчить ему переход к рассказу о событии в целом.
Тактически целесообразно ориентировать некоторых допрашиваемых на первоначальное изложение наиболее расследованного эпизода. При этом формируется установка на невозможность дачи ложных показаний, а также облегчается оценка позиции такого лица
Уже на этой стадии допроса следователь может оказывать определенную мнемическую помощь допрашиваемому. К приемам мнемической помощи относятся:
• формирование плана воспроизведения события;
• постановка мыслительных задач;
• мобилизация на установление ассоциаций по смежности, контрасту, смысловым отношениям. Однако при этом следует воздерживаться от постановки уточняющих вопросов, которые могут нарушить развитие свободного рассказа.
Воспринимая свободный рассказ лица, дающего показания, следователь должен анализировать его текущие переживания, выделять в них доминирующую направленность, диссонансы и консонансы различных эмоционально-волевых проявлений, рефлексировать позиции и ценностные ориентации. Одновременно следователь делает оперативные пометки, готовит базу для стадии детального допроса (однако записи следует свести к минимуму, ибо допрашиваемые, как правило, больше рассказывают внимательно слушающему следователю)
Психологические особенности детализирующей стадии допроса
Основными задачами следователя на этой стадии допроса являются:
• восполнение пробелов свободного рассказа, уточнение неопределенных высказываний, выяснение противоречий;
• оказание анемической помощи допрашиваемому с целью более полного воспроизведения им отдельных эпизодов события, устранения противоречий;
• получение контрольных данных для оценки и проверки показаний;
• диагностика причин умалчивания допрашиваемого об отдельных обстоятельствах события, психическое содействие в преодолении “барьеров умолчания”, нейтрализация мотивов умолчания;
• диагностика и изобличение ложных показаний;
• оказание правомерного психического воздействия на допрашиваемое лицо с целью получения правдивых показаний.
Намечая стержневую линию допроса – систему узловых вопросов, необходимо уяснить и по возможности хронологически систематизировать совокупность исходных данных.
В ходе допроса недопустимо ослабление внимания к мелочам, отдельным, незначительным на первый взгляд, деталям, попутным замечаниям, неконтролируемым проговоркам, ибо нельзя заранее знать, что в расследуемом деле окажется главным или второстепенным. Повышенная ориентация должна проявляться и к умолчаниям, уходу от темы, нарушениям последовательности в изложении событий. Специальному анализу следует подвергать и слишком детальные описания с учетом предельных возможностей симультанного (одномоментного) восприятия и оперативного запоминания (пять объектов при симультанном восприятии и не более двух изменяющихся параметров при оперативном запоминании).
Показания, касающиеся количества объектов, их размеров, цвета, формы, взаиморасположения, требуют тщательной перепроверки. При этом следует учитывать возможные эффекты иллюзий, взаимовлияния цветов и другие факторы психологии восприятия. Необходимо точно устанавливать местоположение очевидца события, физические условия восприятия, адаптированность и сенсибилизированность сенсорных систем наблюдателя, его личностную и ситуативную апперцептивность, индивидуальные особенности оценочных критериев, включенность наблюдателя в определенную деятельность
При выявлении отдельных деталей события активизируется ассоциативная память допрашиваемого лица. Следователе может сталкиваться и с проявлениями речевой пассивности допрашиваемого. особенно в случаях сюжетной бедности расследуемого эпизода. В этих случаях активизация речевой деятельности допрашиваемого становится особой коммуникативной задачей следователя, и существенное значение приобретает ориентация следователя в типе речевого поведения допрашиваемого.
Индивидуальные особенности речевой коммуникации могут образовывать особый тип поведения индивида (молчун, говорун, брюзга, краснобай, словесно-агрессивный тип и т. п.). У каждого человека есть свои сильные и слабые стороны речевого поведения
В речевом общении лицо решает не только конкретные задачи общения, но и реализует определенную личностную сверхзадачу: стремится создать хорошее впечатление о себе, продемонстрировать высоко ценимые им качества (лояльность, правдолюбие, информированность, независимость и т. п.) Одни люди придерживаются четкой речевой программы, другие – ригидны, не пластичны, не склонны к диалогу, они с трудом вступают в беседу, не позволяют прерывать свою речь, не терпят критических замечаний, чопорны, подвержены социально-ролевой стереотипизации. Люди по-разному реагируют и на попытки их речевой активизации: одни легко откликаются на эмоциональные, содержательные вопросы, другие больше реагируют на вопросы, побуждающие к определенной деятельности. Для них существенно выговориться, высказаться по личностно доминирующим проблемам, проявить соответствующую осведомленность; вопросы собеседника они “подтягивают” к своим “больным” темам. Иные склонны к абстрактно-интеллектуальным проблемам, к пространным репликам, к взаимопродолжению любой предложенной темы.
Речевая активность допрашиваемых зависит от их взаимоотношений со следователем, от его умения задавать активизирующие вопросы.
Система вопросов следователя – тактическое средство правомерного психического воздействия на допрашиваемое лицо. Психическое воздействие оказывает не только содержание, но и последовательность вопросов, активизируя антиципирующую деятельность допрашиваемого Эти вопросы должны отвечать следующим требованиям:
• смысловая однозначность:
• простота конструкции, лаконичность;
• отнесенность к предмету допроса;
• системность, то есть соотнесенность с логическими этапами решения следственно-познавательной задачи;
• отсутствие наводящего воздействия.
По степени внушающего воздействия вопросы можно разделить на следующие группы:
• нейтральные – формулировка ответов на них полностью зависит от инициативы допрашиваемого лица;
• разделительные (“или-или”);
• альтернативные, требующие положительного или отрицательного подтверждения;
• предоставляющие право выбора между двумя ответами, но положительный ответ на один из них соответствует ожиданию спрашивающего (“Не в кепке, ли был человек, нанесший потерпевшему удар ножом?” Это так называемые вопросы косвенного внушения);
• направленные на прямое внушение (“Находился ли Сидоров на месте происшествия?” вместо вопроса “Кто находился на месте происшествия?”);
• несущие ложное содержание, рассчитанные на эффект так называемой “ловушки” и являющиеся неправомерным приемом психического насилия (“Был ли Сидоров трезв во время совершения преступления?”, хотя еще не установлена причастность Сидорова к преступлению).
Наводящие, внушающие вопросы категорически запрещены, они не адекватны задачам следственной деятельности. Суггестивная нейтральность вопроса следователя обеспечивается сведением к минимуму той информации, которая может быть получена допрашиваемым лицом.
Сложные вопросы целесообразно разделять на ряд более простых, однозначных. Общие, многозначные ответы необходимо немедленно уточнять и конкретизировать. Задавая вопрос, следователь должен предвидеть возможные ответы на него и планировать соответствующие вопросы по этим ответам.
Вопросы следователя, направляя поведение допрашиваемого, дают возможность для оперативного контроля за динамикой его поведения, развитием его чувств, настроения, интересов и т. д. Все это имеет значение и для саморегуляции поведения следователя, своевременного устранения возможной ошибочности его действий.
При противодействии допрашиваемого лица возникает необходимость избрания соответствующей тактики межличностного состязательного взаимодействия. При этом следователь использует систему коммуникативно-информационных действий:
• выясняет мотивы противодействия, старается их нейтрализовать, формирует мотивационную перестройку в поведении противодействующего лица на основе его социально-положительных ориентации;
• получает данные для оценки правдивости показаний;
• анализирует возможные причины различных противоречий, отчленяя Заведомую ложь от возможных непроизвольных ошибок.
На заключительной стадии допроса необходимо учитывать следующие обстоятельства.
Закон требует фиксации в протоколе допроса всех полученных показаний “по возможности дословно”. В нем должны быть отражены показания, данные и на стадии свободного рассказа, и на вопросно-ответной стадии с точной фиксацией вопросов и ответов. Однако в следственной практике протокол допроса подвергается шаблонной следственной типизации. “И инженер, и колхозник, и малолетний ребенок, и научный работник, судя по протоколу, свободно оперируют юридическими понятиями, сложными литературными фразами”.
Нередко в протокол допроса не включается то, что не подтверждает •версии следователя. Под влиянием следователя, иногда не зная своих прав, не владея навыками письменной речи, многие свидетели подписывают протокол допроса без внимательного его прочтения.
Для тактики допроса и оценки его результатов существенное значение имеет предусмотренная законом возможность звукозаписи. Звукозапись дисциплинирует вербальное поведение допрашиваемого, делает его более чутким к противоречиям. При даче ложных показаний, записываемых на магнитную пленку, человек острее чувствует свои промахи, просчеты. При оценке результатов допроса звукозапись позволяет повторно проанализировать проговорки, невербальные особенности общения – паузы, умолчания, неуверенность в утверждениях и т. п. Прослушивая фонограмму допроса, в ряде случаев допрашиваемый осознает допущенные просчеты, отказывается от противодействия следователю.
Однако разговорная речь отличается фрагментарностью, неполнотой или избыточностью, обилием бытовой лексики. Чем взволнованней человек, тем более свернута его речь. Большая информация поступает при этом по неязыковому (паралингвистическому) каналу.
В процессе допроса следователь должен направлять речевую деятельность допрашиваемого, просить излагать факты более точно и определенно, всевозможные интонационные выделения, жесты, мимику следует по возможности переводить в речевые выражения.
Записывая устную речь, необходимо учитывать явления речевой персеверации – тенденцию лиц с неразвитой речевой культурой автоматически повторять услышанное, включать в ответы речевые конструкции, почерпнутые из вопроса, а также явление вербальной ригидности – тенденцию развивать мысль в той форме, которая была задана следователем.
При занесении в протокол ответов допрашиваемых следует удостовериться, не были ли эти ответы так называемой антиномической ассоциацией (так, на вопрос: был ли человек старым, может последовать ответ – нет, он был молодым, хотя в действительности человек мог быть не очень молодым).
Особенно тщательно надо уточнять показания несовершеннолетних, для которых характерна речевая неадекватность. Необходимо также иметь в виду, что одни и те же слова для разных свидетелей могут иметь разное содержание (высокий человек будет называть человека ростом в 170 см низкорослым: юная девушка может назвать сорокалетнего мужчину пожилым),
Наиболее важные показания должны быть продублированы в виде перифразы – другими словами С этой целью и вопросы следователя должны быть сформулированы в иной речевой конструкции
Психология допроса потерпевшего
Существенными обстоятельствами, подлежащими первоочередному выявлению при допросе потерпевшего, являются:
• обстоятельства, предшествующие преступлению, взаимоотношения потерпевшего с преступником;
• обстоятельства совершения преступления (время, место, обстановка, последовательность и характер действий преступника, особенности его внешности);
• последствия преступления.
Допрашивая потерпевшего, следователь в первую очередь должен выявлять условия, в которых тот воспринимал событие преступления или его последствия, факты, характеризующие его психическое состояние в момент посягательства и после него.
Показания потерпевших от посягательства на их жизнь, здоровье и достоинство отличаются, как правило, большой эмоциональной насыщенностью и нередко значительной реконструкцией подлинных событий. Это особенно характерно для лиц со слабым типом высшей нервной деятельности и с акцентуированным характером.
Потерпевшие обычно долго сохраняют в памяти то, что они переживали при взаимодействии с преступником, – страх, ужас, стрессовое перенапряжение, отчаяние, физические страдания, коллизии борьбы и т. д. В отдельных случаях возможно возникновение так называемого следового аффекта, реактивных состояний, душевного расстройства. С другой стороны, тягостные события преступления как бы отторгаются сознанием многих потерпевших, влекут состояние охранительной заторможенности.
Во время преступного события поле сознания потерпевшего резко сужается, логическое мышление деформируется. При грубых физических воздействиях возможно возникновение состояния оглушенности, шока. Острые конфликтные эмоциональные состояния ведут, как правило, к гиперболизации эмоциогенных воздействий и их генерализации.
Нарушение нормальной психической деятельности потерпевших от насильственных действий проявляется в дисбалансе тормозных и возбудительных процессов – в нарушении аналитической, дифференцировочной деятельности. При последующей реконструкции событий часто возникает явление переноса, диффузного обобщения (“все насиловали”, “все били”). Особенно часто наблюдается смещение последовательности событий, перенос признаков с одного объекта на другой. Наряду с этим отдельные детали события могут восприниматься и запечатлеваться особенно четко.
Допрашивая потерпевшего, следователь должен выявить все существенные обстоятельства его взаимодействия с преступником до совершения преступления, во время его совершения и после. Это позволяет лучше понять мотивы преступления, механизм его совершения. От потерпевшего следователь, как правило, получает информацию о том, где, когда, каким образом, какими орудиями и средствами совершено преступление, кто его совершил и кто к нему причастен, каковы возможные источники криминалистической информации
Существенное значение имеет анализ образа жизни потерпевшего, его личностных качеств, стереотипов поведения, социальных связей, коммуникативных особенностей, а также особенностей поведения в экстремальных условиях.
Особого внимания требует вопрос о том, какие следы потерпевший мог оставить на теле, одежде преступника, орудиях преступления. При этом следует учитывать криминалистическую типологию связей, места, времени, способа совершения преступления с характером отношений потерпевшего и преступника.
Нередко поведение потерпевшего бывает виктимным, то есть способствует совершению преступления или непосредственно провоцирует его. Проявляясь через направленность личности, через типичную линию ее поведения, виктимность является значимым фактором в анализе взаимодействия преступника и потерпевшего, в оценке правдивости показаний обвиняемого, потерпевшего и свидетелей.
Следует тщательно проверять показания потерпевшего, учитывая, что в ряде случаев при первом допросе состояние крайнего психического напряжения лица, воспроизводящего стрессогенное событие, ограничивает его возможности. При повторном допросе возможно явление реминисценции – более полное воспроизведение событий. Взаимодействие следователя с потерпевшим должно строиться с учетом состояния потерпевшего как лица, пострадавшего от определенных событий, перенесшего психическую травму, ищущего защиты у правосудия.
Малейшая невнимательность, подозрительность следователя остро переживается потерпевшим, усиливает его эмоционально негативное состояние Задача следователя – максимально успокоить потерпевшего, заверить его в том, что преступление будет тщательно, объективно и полно расследовано. При этом необходимо нейтрализовать возможную гиперактивность потерпевшего, его суетливость, многословность, “увязание” в несущественных деталях Гипервозбужденность потерпевшего может быть в определенной мере снята отвлечением его внимания на другие значимые для него события
При допросе потерпевших необходимо учитывать возможность возникновения противоречивых желаний, опасений и т. п. Так, неблаговидное поведение потерпевшего в связи с событием преступления может вызвать у него стремление исказить информацию. В ряде случаев он избегает показаний, связанных с интимной стороной жизни В связи с этим возможны как неосознанные, так и произвольные искажения отдельных сторон расследуемого события.
Психология допроса подозреваемого и обвиняемого
Привлечение лица в качестве подозреваемого или обвиняемого связано с резким изменением в его жизни, в социальном статусе, со значительным сужением социально-ролевых функций, со сдвигами в психике, усугубляющимися в условиях изоляции. Арест вызывает у одних людей повышенный уровень тревожности, чувство обреченности, отчаяния, безысходности, полной зависимости от лиц, осуществляющих правосудие, у других – чувство озлобленности, агрессивности, активное противодействие правосудию
Особенно драматично психическое состояние привлеченного к уголовной ответственности невиновного лица. Внезапно свалившееся на него несчастье резко дезорганизует его психику, порождает неадекватные поведенческие поступки, которые могут быть интерпретированы малоопытным следователем как “улики поведения”. Резкое снижение защитных возможностей значительно повышает неадекватность действий обвиняемого по самозащите Стремясь положить конец этому мучительному состоянию, невиновный может прибегнуть даже к самооговору.
Допрос подозреваемого и обвиняемого имеет много общих сторон и существенных различий, которые обусловлены прежде всего различным процессуальным положением этих лиц.
Допрос подозреваемого. При допросе подозреваемого, который производится на ограниченной исходной информационной базе и в условиях острого дефицита времени на его подготовку, следователь еще не располагает достаточными изобличающими доказательствами Это обязывает его применять многовариативную тактику допроса.
Однако допрос подозреваемого сразу после его задержания или ареста имеет и некоторое преимущество: противодействующий правосудию подозреваемый не в состоянии детально обдумать, всесторонне обосновать ложную версию, его ложные показания содержат обычно явные противоречия
Допрос подозреваемого может предваряться беседой с целью выявления его личностных особенностей. При этом следователь может использовать известные ему факты, создавая у допрашиваемого впечатление о хорошей своей информированности. В ряде случаев следователь раскрывает перед подозреваемым эвристические возможности отдельных следственных действий.
В процессе допроса перед подозреваемым ставятся прежде всего те вопросы, ответы на которые уже известны следователю. При этом выявляется позиция подозреваемого в отношении правосудия.
Существенную роль при допросе имеет адекватная интерпретация динамики текущих эмоционально-волевых состояний подозреваемого. Известно, что внешние проявления эмоционального состояния человека не имеют никакого доказательственного значения. Однако проявление эмоциональных состояний может дать оперативно-ориентирующую информацию. Так, волнение при определенных вопросах, “уход” от тех или иных тем, “застревание” на определенных обстоятельствах должны побудить следователя к более тщательному анализу причин такого поведения.
Следователь должен проявлять большую осторожность в использовании фактического материала, ибо малейшие ошибки резко ослабляют его позиции. Следует помнить, что подозрения в отношении конкретного лица могут возникнуть в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, ошибки, заблуждения, оговора.
Основная задача следователя – получить сведения, позволяющие проверить причастность подозреваемого к расследуемому событию. При этом необходимо выделять такие обстоятельства, которые могут быть известны только лицу, совершившему преступление. Особенно чутко следователь должен реагировать на умолчание о фактах, уже выявленных следствием.
Большое значение в допросе подозреваемого имеет метод косвенных вопросов. Он состоит в том, что вопросы, существенные для расследования, маскируются среди внешне “безопасных”, как бы далеких от интересующего следователя события. При этом анализируется осведомленность подозреваемого об участниках преступления, о времени, месте и способах его совершения, применявшихся орудиях и других обстоятельствах.
Необходимо своевременно блокировать возможные ложные утверждения подозреваемого с целью ослабления значения имеющихся доказательств Так, по поводу найденной при обыске у подозреваемого ценной вещи, принадлежавшей убитому, он может сказать, что купил ее у неизвестных лиц Если же вначале подозреваемому будут заданы вопросы о покупках, сделанных им в последнее время, и в перечне этих покупок данная вещь не будет указана, то такой косвенный вопрос предупредит возможное ложное утверждение допрашиваемого
Как уже говорилось, при допросе подозреваемого следователь еще не располагает необходимой совокупностью доказательств; в системе доказательств обычно имеются пробелы. По повышенному одностороннему интересу следователя к отдельным эпизодам события подозреваемый может догадаться о дефиците доказательственной информации. Поэтому косвенные, второстепенные вопросы уместны и как средство маскировки подлинных устремлений следователя.
Исходя из своей гиперзащитной позиции, подозреваемый ориентируется на информацию о возможностях получения следователем изобличающих доказательств. В связи с этим избирательно-психологическое воздействие на допрашиваемого оказывает демонстрация следователем возможностей следствия. При этом он как бы опережает те вопросы, которые возникают в сознании подозреваемого. Но отдельные факты, которые могут укрепить подозреваемого в нежелании признаться в преступлении, предпочтительно скрывать (например, гибель жертвы).
Поспешное и неумелое предъявление доказательств снижает их изобличительную направленность, позволяет противодействующему лицу выдвинуть ложные объяснения. Следователь должен предвидеть все то, что может снизить изобличающую силу доказательств, предварительно нейтрализовать все возможные контраргументы допрашиваемого лица
Доказательства следует предъявлять с учетом их взаимосвязи Логика раскрытия доказательств должна способствовать тому, чтобы психологическое воздействие на допрашиваемого по мере их предъявления нарастало
При допросе нескольких подозреваемых по делам о групповых преступлениях целесообразно использовать психологические феномены межличностного взаимодействия – разнонаправленные интересы членов группы, соперничество, антагонизм, нарушая согласованность групповых позиций, а также стремление отдельных членов группы приуменьшить свою роль в совершенном преступлении.
В случае отказа подозреваемого от дачи показаний (психологически это наиболее сложная ситуация допроса) следователь разъясняет, что тем самым допрашиваемый лишается возможности самозащиты, а следствие – возможности выяснить смягчающие его ответственность обстоятельства.
Предъявляя доказательства, изобличающие подозреваемого во лжи, следователь максимально активизирует его эмоциональные переживания, формирует у него чувство неизбежности установления истины.
Подозреваемые нередко прибегают к ложному алиби. В таких случаях детальный допрос помогает выявить незнание подозреваемым тех подробностей, которые связаны с его утверждениями о месте пребывания (например, “сидел дома, смотрел телевизор”, “был в театре”, но на вопросы о названии и содержании увиденного ответа не дается) Детальная проработка “легенды” также демонстрирует ложность алиби, поскольку детали второстепенных обстоятельств люди обычно не запоминают. Однако не следует спешить с изобличением всех противоречий и ложных утверждений подозреваемого. Это может насторожить допрашиваемого, повысить его самоконтроль или привести к отказу от дачи показаний.
Необходимо помнить, что коммуникативный контакт может быть нарушен из-за проявления со стороны следователя крайнего недоверия к показаниям подозреваемого, злорадства при первых незначительных противоречиях в его показаниях. Кроме того, это косвенно свидетельствует об отсутствии у следователя других веских доказательств виновности подозреваемого
При допросе подозреваемого по обстоятельствам, хорошо известным следствию, целесообразно подправлять, детализировать показания, расходящиеся с истиной, – это создает впечатление хорошей осведомленности следователя.
Иногда следователь сталкивается с трудной тактической ситуацией – самооговором подозреваемого. Это может быть связано с психическим перенапряжением в результате длительных допросов, с грубыми нарушениями прав личности, с тактическими просчетами следователя, с желанием скрыть другое, более тяжкое преступление.
О самооговоре могут свидетельствовать навязчивые уверения в “честности” признания, схематичность, заученность показаний, неспособность сообщить факты, которые обязательно должны быть известны лицу, совершившему преступление.
Методика разоблачения самооговора та же, что и разоблачения других ложных показаний, – детальный повторный допрос, проверка показаний на месте, очная ставка, следственный эксперимент, анализ соответствия показаний совокупности имеющихся доказательств.
Допрос обвиняемого. Прежде всего следует сказать, что ответ обвиняемого на вопрос, признает ли он себя виновным, не должен ни в коей мере влиять на полноту, всесторонность и объективность расследования уголовного дела.
В начале допроса обвиняемому необходимо подробно разъяснить существо предъявляемого обвинения, санкции соответствующей нормы УК, процессуальные права на защиту.
Обычно считается, что допрос приобретает бесконфликтный характер, если обвиняемый признает себя виновным. Однако признание может быть обусловлено желанием обвиняемого уйти от ответственности за другие, более тяжкие преступления или другими мотивами, и бесконфликтность окажется лишь иллюзией.
Признание обвиняемым своей вины не является исключительным, наиболее “сильным” доказательством, оно не имеет никакого преимущественного значения и, как все другие доказательства, подлежит проверке и оценке. Признание может быть положено в основу обвинения лишь в случае его подтверждения совокупностью доказательств
Обвиняемый – наиболее информированный и наиболее психологически сложный источник доказательств. Поэтому при его допросе необходимо учитывать ряд психических особенностей этой категории лиц, в частности:
• состояние подавленности, психической депрессии, вызванное страхом перед наказанием:
• большую заинтересованность в исходе дела, преобладание защитной доминанты, активно-оборонительную позицию;
• отсутствие в ряде случаев намерения к добровольному признанию, убежденность, что правдивые показания могут причинить только вред;
• недоверие к лицам, ведущим следствие;
• негативное отношение к свидетелям обвинения;
• повышенную психическую напряженность, аффективное состояние в критических моментах расследования;
• повышенный самоконтроль, обостренное внимание к наиболее “опасным” обстоятельствам
• Добровольного признания от опытного преступника можно добиться, как правило, лишь при изобличении его с помощью неопровержимых улик, при задержании с поличным.
Правдивость показаний обвиняемого в определенной мере стимулируется разъяснением значения чистосердечного раскаяния как обстоятельства, смягчающего ответственность. При этом акцент должен делаться не на признании вины, а именно на раскаянии и всемерном содействии следствию в полном и всестороннем расследовании преступления.
В самом начале допроса необходимо принять меры, облегчающие обвиняемому выбор правдивой линии поведения. Первые ложные утверждения создают установку на дальнейшее отпирательство. Сознаться в преднамеренной лжи бывает очень трудно. В ряде случаев прямой вопрос – совершил ли обвиняемый данное преступление – можно заменить психологически более гибким – что вынудило его совершить такой поступок. Обвиняемые обычно стремятся избегать утвердительных ответов.
Обвиняемому следует разъяснить, чем ложная позиция может повредить ему (так, невозвращение похищенных материальных ценностей может привести к конфискации имущества, предъявлению гражданского иска). Если от правдивости показаний обвиняемого зависит судьба невиновных людей, на которых может пасть ложное подозрение, на это необходимо обратить его внимание.
В случае признания обвиняемого система вопросов следователя должна обеспечивать полноту показаний, по всем существенным для дела обстоятельствам должны быть получены исчерпывающие показания. При этом должны быть выявлены те обстоятельства, достоверность которых может быть проверена, причины, приведшие обвиняемого к преступлению, данные о его личности, сведения о соучастниках.
Допрашивая обвиняемых, следователь обязательно учитывает возможную последующую динамику их показаний и фиксирует все существенные детали. Как отмечал А.Ф. Кони, обвиняемый после дачи правдивых показаний через некоторое время “начинает обдумывать все сказанное им, видит, что дело не так страшно, каким показалось сначала, что против некоторых улик можно придумать опровержение… Опыт, даваемый уголовною практикою, приводит к тому, что в большей части преступлений, в которых виновность преступника строится на косвенных доказательствах, на совокупности улик и лишь отчасти подкрепляется его собственным сознанием, это сознание несколько раз меняет свой объем и свою окраску. Следует учитывать также и возможность возникновения у обвиняемого непроизвольной защитной доминанты – стремления уменьшить свою вину, “облагородить” собственную роль в совершенном деянии, скрыть постыдные стороны своего поведения, акцентировать внимание следствия на неблагоприятном стечении обстоятельств, оградить от ответственности близких лиц.
В сложных ситуациях противодействия, когда допрашиваемый скрывает существенные для дела обстоятельства, дает ложные, дезориентирующие показания, допрос приобретает черты противоборства.
Распознание ложных показаний и преодоление установки на них
Центральную проблему допроса и расследования в целом составляет распознание ложных показаний и преодоление установки на них допрашиваемого лица. Однако ни особых методов психодиагностики, ни экспресс-диагностики лжи не существует. Не являются надежными индикаторами лжи и психосоматические реакции – тремор конечностей, частота дыхания и пульса, пересыхание полости рта, сужение или расширение сосудов, проявляющееся в побледнении или в покраснении кожи лица. Не удается диагностировать ложь и по признакам речи – паузам, интонациям, лексическим особенностям.
Ложь – это средство управления поведением других людей путем их дезинформации. Однако ложь не “явление в себе”, она распознаваема. В сознании лжеца “конкурируют” две сферы возбуждения – очаг чувственно бедных ложных конструкций, тормозимый субъектом, и непроизвольно функционирующий очаг живых образных представлений подлинного события.
Лицо, противодействующее следствию и дающее заведомо ложные показания, вступает со следователем в противоборство, прогнозирует его возможные действия, пытается осуществить рефлексивное управление деятельностью следователя, оценивает, как эти показания воспринимаются и используются им Следователю как бы предлагаются основания таких решений, в которых заинтересован допрашиваемый. При этом можно выделить два варианта ложных показаний – ложь активную и пассивную.
При активной лжи допрашиваемый стремится создать целостную псевдомодель события, увязать его элементы, выдумать причинно-следственные связи, соотнести их с определенным местом и временем. Однако ряд повторных детализирующих вопросов неизбежно ведет к вариациям вымысла, к расстыкованности отдельных узлов псевдомодели события. Причем чем меньше правды в показаниях, тем успешнее происходит их изобличение
Большую сложность представляют случаи, когда допрашиваемый, хорошо знающий обстоятельства дела, вводит в подлинную модель события лишь отдельные ложные детали. Ко даже единственная вымышленная деталь события не может быть охвачена сознанием лгущего во всем многообразия ее проявлений.
Стереотипные, заученные ложные показания выдают себя косной неизменяемостью, тогда как образные представления характеризуются соответствующей динамикой. Одна и та же стереотипная речевая формулировка в показаниях нескольких лиц, как правило, свидетельствует о сговоре в даче ложных показаний Иногда лгущий утрирует свое “незнание”, что также изобличает его. Кроме того, он не осведомлен, как продвигается расследование, какими доказательствами располагает следствие.
Преодоление установки допрашиваемого лица на дачу ложных показаний требует от следователя анализа мотивов лжи и прогнозирования тех побуждений, которые могут привести к “раскрытию” данной личности, анализа тех ситуаций, в которых человек делает откровенные признания Он должен также определить границы зоны контроля (какая истина скрывается, камуфлируется ложными утверждениями).
Поскольку в сознании лгущего конкурируют две психические модели – модель подлинных событий и псевдомодель, он постоянно находится в состоянии повышенного психического напряжения. Это обусловливает и определенные срывы – проговорки.
Диагностируя ложность показаний, следователь может избрать ту или иную тактику, в частности:
• изобличить допрашиваемого при его первых попытках ввести следствие в заблуждение;
• позволить допрашиваемому дать ряд ложных показаний и затем изобличить в совокупности.
Выбор соответствующей тактической позиции связан с личностными качествами допрашиваемого, его моральной сензитивностью – чувствительностью к разоблачающим действиям следователя. Уличение во лжи должно использоваться для побуждения допрашиваемого к правдивым показаниям. Однако изменение ложных показаний на правдивые – :это психологически трудный процесс, связанный с мотивационной переориентацией, ломкой сложившегося стереотипа, эмоциональным напряжением, с более или менее продолжительным внутриличностным конфликтом Своевременное определение этого состояния, аргументированное убеждение такого лица в целесообразности перехода от лжи к правде – одна из тактических задач следователя.
Следует учитывать, что ложные показания иногда дают и невиновные лица. Ложь не всегда свидетельствует о виновности человека Неправдивые показаний могут давать и лица экзальтированные, стремящиеся оказаться в центре событий, привлечь внимание к своей перроне Кроме того, в показаниях допрашиваемого могут иметь место и непроизвольные ошибки, обусловленные особенностями восприятия и личностной тенденцией к реконструкции воспроизводимого материала
Одним из средств противодействия следствию является создание ложного алиби. Поэтому следователь должен владеть методикой выявления признаков ложного алиби и приемами его изобличения
Алиби (от лат. allibi – где-нибудь в другом месте) в уголовном процессе означает обстоятельство, исключающее пребывание обвиняемого (подозреваемого) лица на месте преступления в момент его совершения. При расследовании преступлений, характер которых обусловливает присутствие преступника в определенное время на определенном месте, алиби подлежит доказыванию. Вывод о совершении преступления данным лицом в качестве его исполнителя будет необоснованным, если алиби подтверждается или хотя бы не исключается.
Проверка алиби (и соответствующей контрверсии – ложного алиби) – комплексная тактическая операция, требующая психологического анализа поведения человека.
Ложное алиби – разновидность фальсифицирующей деятельности преступника, направленной на избежание ответственности за совершенное преступление и выражающейся в ложном отрицании присутствия на месте преступления в момент его совершения При этом преступник фабрикует ложные доказательства своего ложного алиби.
Основной стратегией ложного алиби является фальсифицированное “смещение” времени и места:
• совершения преступления;
• своего пребывания на месте преступления;
• пребывания на месте преступления потерпевшего.
Возможны случаи, когда ложное алиби преступника формируется другим заинтересованным лицом.
Создание ложного алиби требует определенной исследовательско-ориентировочной деятельности. При этом преступник анализирует всю доступную для него информацию. Опираясь на свои, как правило житейские, представления, он старается предвосхитить возможные рассуждения следователя, “проигрывает” возможные версии следствия о своем поведении, разрабатывает определенный план, а затем решает ряд частных задач в зависимости от конкретных условий возможного достижения своей цели.
В выборе фабулы ложного алиби некоторые преступники проявляют большую изощренность. Известен случай, когда преступник, задумавший убийство, при свидетелях сел в поезд, вышел на ближайшей станции, совершил преступление, затем на машине догнал состав и доехал до места назначения, “срежиссировав” и там встречу со свидетелями.
Случаи очень правдоподобных ложных алиби свидетельствуют о необходимости критического подхода со стороны следователя к слишком очевидным доказательствам невиновности обвиняемого, к лежащим на поверхности обобщениям.
При распознании признаков ложного алиби важна рефлексивная деятельность как субъекта ложного алиби, так и самого следователя. Рефлексия в поведенческом смысле – это воссоздание, предвосхищение позиций и действий противодействующей стороны в ответ на свои действия.
Рефлексия может быть осуществлена на разных уровнях Первым ранговым уровнем является предвидение субъектом действий противодействующей стороны в ответ на свои действия. На более высоком уровне возможно предвидение предвосхищающей деятельности другой стороны.
Создавая ложное алиби, опытный преступник может предвидеть не только обычные действия следователя, но и то, как он будет мыслить, анализируя его действия.
Правомерное психическое воздействие на личность допрашиваемого
С целью пресечения дезинформации со стороны противодействующих следствию лиц и получения правдивых показаний следователь использует систему приемов правомерного психического воздействия. Под ними понимаются приемы формирования сознательного отношения допрашиваемого к правосудию, установки на дачу правдивых показаний.
Раскрытие смысла и значения имеющейся информации, убеждение в бессмысленности и нелепости ложных показаний, бесперспективности запирательства – основа стратегии следователя в ситуациях противодействия следствию. Для этого требуются такие качества, как высокая рефлексивность, проницательность, способность использовать получаемую информацию в процессе дальнейшего расследования. Немаловажное значение имеет и изобличающая деятельность следователя – способность убедить допрашиваемого в несостоятельности заведомо ложных утверждений, вскрыть противоречия в показаниях, с наибольшим эффектом предъявить имеющиеся доказательства.
В преодолении противодействия лиц, пытающихся дезинформировать следствие, – преимущества на стороне следователя: он знает материалы дела, имеет возможность тщательно подготовиться к допросу, изучить личность допрашиваемого, его сильные и слабые стороны, особенности эффективных приемов преодоления противодействия. Однако и у следователя возникают свои трудности. В частности, он должен создать общую вероятностную модель того события, которое расследуется. И здесь рефлексия следователя должна быть высоковероятностной, а во многих случаях – многовариативной. Он должен распознать цель, к которой стремится допрашиваемый, его систему средств, которую последний считает оптимальной, найти дефекты в этой системе и побудить противодействующее лицо к принятию нетранзитивных решений.
Однако приемы и средства психического воздействия на допрашиваемых лиц небезграничны. Они имеют предусмотренные законом пределы. Так, п. 3 ст. 14 Основ уголовного судопроизводства запрещает домогаться показаний путем насилия, угроз и других незаконных мер. В судопроизводстве недопустимо психическое насилие – шантаж, угрозы, обман, необоснованные обещания, использование религиозных предрассудков, малокультурности допрашиваемого, незнания им своих прав и т. п. Наряду с этим существуют и нравственно-психологические пределы средств воздействия. Издевательское отношение, усугубление тяжелых психических состояний, психический садизм недопустимы.
При решении тактических задач неизбежны определенные жесткие способы психического воздействия, ставящие поведение противодействующего лица в рамки, ограничивающие его решения.
Приемы преодоления противодействия следствию, как правило, рассчитаны на развитие критического мышления допрашиваемого, на его внутренний анализ хода следствия. Иногда подозреваемый (обвиняемый) может в своей прогностической деятельности отстать или “забежать” вперед, предвосхитить успехи следствия, которые в действительности еще не достигнуты. Подведение обвиняемого к такому отражению действительности в тактических целях непредосудительно и непротивоправно. Это составляет основу успешного тактического взаимодействия с ним
Допрашиваемое лицо должно быть подготовлено к осознанию бессмысленности своего противодействия. Все разнообразие психических приемов воздействия должно осуществляться в пределах одной допустимой формы – в форме убеждения, которое связано с сознательным изменением позиции противоборствующего лица на основе получения им информации, раскрывающей неправильность ранее сформированных позиций. При этом, конечно, логика убеждающего воздействия не должна противоречить его эмоционально-импрессивной стороне воздействия.
Правомерным считается любой тактический прием психического воздействия, если он не направлен на вымогательство показаний. Так, допрашивая К., подозреваемого в убийстве, следователь рассматривал фотографии, которые были видны К. лишь с оборотной стороны. Конверт, из которого были извлечены фотографии, с надписью “лично прокурору” лежал на столе. Решив, что эти фотографии изобличают его, К. сознался в преступлении.
Эффективность тактического приема зависит от того, насколько он нейтрализует противодействие. Если противодействующее лицо навязывает быстрый темп допроса, следователю тактически целесообразно его замедлить и, наоборот, ускорить, если замедленный темп может дать преимущество противодействующему лицу.
Однако ни в коем случае нельзя судить о правдивости или ложности показаний лишь по внешне эмоциональным проявлениям – заиканию, покраснению, тремору конечностей и т. п. Не являются индикатором противодействия и различные колебания, сомнения. “Лжец всегда стоит на своем, а правдивец под конец начинает обыкновенно путаться, смущенный возникшими сомнениями в правде своих слов”.
Гипотетический вывод о противодействии может быть сделан лишь при полном несоответствии показаний лица логическим взаимосвязям в системе имеющихся достоверных доказательств, при полном несоответствии показаний проверенным фактам.
Психологически обоснованный тактический прием отличается избирательной направленностью – он должен оказать наибольшее воздействие на психическое состояние допрашиваемого и быть нейтральным в отношении невиновных. Шаблонные приемы, примитивные хитрости не только не действенны, но и показывают тактическую беспомощность следователя.
Все приемы психического воздействия можно разделить на три группы:
• приемы, содействующие распознанию ложности показаний;
• приемы преодоления лжи и получения правдивых показаний:
• приемы оказания мнемической помощи. Внутри этих групп возможна дополнительная классификация.
Так, приемы психического воздействия на противодействующее лицо с целью изменения его позиции и получения правдивых показаний могут быть подразделены на следующие подгруппы;
• приемы, основанные на использовании отдельных психологических качеств личности допрашиваемого;
• приемы, основанные на доверии допрашиваемого следователю;
• приемы осведомления допрашиваемого о наличии значительной достоверной доказательственной информации;
• приемы повышенной эмоциональной насыщенности, связанные с предъявлением неожиданной информации, вызывающие острые эмоционально-волевые состояния.
Лицо, противодействующее следствию, постоянно оценивает смысл и значение задаваемых ему вопросов, опасаясь возможного разоблачения Система вопросов следователя создает постоянный негативный фон психического напряжения. Неожиданное изобличение на этом психическом фоне вызывает резкие эмоциональные реакции, что нередко приводит к отказу от позиции противодействия.
Однако не только прямое изобличение во лжи, но и все то, что интерпретируется таким лицом как приближение к изобличению, ослабляет его психическое состояние, вызывая волнение и тревогу На этом фоне можно эффективно использовать прием формирования у допрашиваемого преувеличенного представления об информированности следователя.
Демонстрируемая следователем осведомленность по одним обстоятельствам получает непроизвольную расширенную интерпретацию С этой целью он может широко использовать данные о личности подозреваемого (обвиняемого), о деталях его поведения накануне совершения преступления, о его связях и т. п. В ряде случаев этот прием реализуется путем демонстрации предметов, ассоциирующихся у допрашиваемого с совершенным преступлением.
Следует сказать, что изобличение противодействующего лица даже при наличии достаточного количества доказательств требует специальной системы воздействия. Для того чтобы такое изобличение вызывало мотивационную перестройку в поведении обвиняемого или подозреваемого, необходимо предупредить все возможности “приспособления” их легенды.
Большое значение для эффективности психического воздействия имеет система предъявления доказательств. Прежде всего предъявление доказательств должно демонстрировать осведомленность следователя о последовательности действий преступника При этом изобличающие доказательства следует предъявлять на фоне психического состояния релаксации (расслабления) или напряженности (в зависимости от личных особенностей допрашиваемого) Перед предъявлением доказательства следователь должен задать все необходимые вопросы с тем, чтобы исключить нейтрализующие их уловки, по каждому доказательству получить объяснение и зафиксировать эти объяснения.