Диалог детей
07 Июн
Без рубрики Комментариев нет
Приведу примеры для иллюстрации.Н. (3,3) за столом по обыкновению препирается со своим братом. А., обращаясь к Н.: «Ты все споришь». Н.: «Нет, это ты споришь». А.: «Нет, ты споришь и командуешь». Н.: «Я говорю – я не спорю, а ты говоришь, что я спорю, значит, ты споришь».
Розеггер приводит следующий любопытный пример, касающийся четырехлетней девочки. Задетая отцом, заявившим, что она невежа и что он больше ее знает, она сказала: «Увидим. Скажи-ка, есть ли бог в цветах?» О.: «Да, конечно».- «Почему?» – «Потому что он есть везде».- «Есть ли бог также и в цветах, которые видны в зеркале?» – спросила малютка. Этот вопрос, который, по словам Розеггера, сделал бы честь философу, поставил отца в тупик, и, не найдя, что ответить, он громко рассмеялся. «Значит, ты, папа, знаешь больше, чем я?» О.: «Я знаю, что ты скверный молокосос». Девочка, подумав, сказала: «Сосать молоко во всем не стыдно; каждое маленькое животное сосет молоко».
В этом интереснейшем диалоге все поучительно: и полное поражение, которое заслуженно потерпел отец, занявший ложную исходную позицию, и превосходство ребенка, совершенно свободного от религиозных верований, над догматизмом отца, и необычайное искусство, с которым путем вопросов ребенок загнал взрослого в тупик, из которого тот не нашел другого выхода, кроме совершенно не заслуженного ребенком насмешливого восклицания.
Блейлер в работе «Аффективность, внушаемость и паранойя» приводит из наблюдения над своим ребенком несколько подобных же победоносных выходов ребенка из тяжелого конфликта.
«В возрасте немногим больше года ребенок оказался непослушным, тогда я ему сказал: «Теперь ты должен * слушать папу, потому что ты еще маленький». Тогда мальчишка, едва умевший сказать полдюжины слов, откинул головку назад и, покачиваясь спереди назад, как бы аффектированно кланяясь, повторил несколько раз с презрительно-иронической гримасой: «Папа, папа, папа». Тон его был при этом настолько почтительно-насмешлив, что вряд ли актер мог бы сделать это лучше, если бы он хотел осмеять меня за хвастовство… Или он скажет какую-нибудь глупость, например, что его мать – злая; как только он заметит свою ошибку, он сводит ее сейчас к абсурду, называя злыми всех окружающих, в том числе и себя самого. В возрасте 31 месяца он однажды вел себя плохо. Я сказал ему, что он должен пойти в предназначенную для таких случаев изолированную комнату. Ни минуты не задумываясь, он ответил мне: «Мицци тоже там?» В этом случае дипломатичность, с которой он сумел воспротивиться наказанию, прямо-таки изумительна».
Во время диалога врача с пациентом возникает «силовое поле», оно проявляется тем рельефнее, когда оба партнера, участники диалога, чувствуют, разумеется, каждый по-своему, индивидуальный подход. Тогда врач и пациент становятся как бы «своими» по отношению друг к другу, у них возникает «эмоциональное эхо», благодаря которому врач отождествляет себя с пациентом и взаимно этим отождествлением обменивается.Всякое сопереживание ведет к сотворчеству. Между врачом и его пациентом должен возникнуть эмоциональный накал. Сказанное облегчает дорогу к диагнозу. Всем известно, что заключение о диагнозе бывает спорным, но спорное еще не означает-ошибочное, ложное. Постановка диагноза требует образного мышления. Исходные понятия, законы и вытекающие из них утверждения должны соответствовать опыту. У некоторых врачей можно наблюдать в отношении диагноза как бы наивысшую «музыкальность» в области мысли. Это тогда, когда мысли как бы собираются в одну «точку». Однако часто говорят, что медицина с ее врачеванием неточны. Да, разумеется, неточны, но эта неточность сродни той неточности, которой отличается портрет от фотоснимка. При врачевании рациональное и эмоциональное тесно слиты. Единство и слитность рационального и эмоционального не могут в принципе не роднить врачевание – продукт науки с художественным творчеством. Как известно, наука открывает тайны природы, а искусство-духовный мир человека.