Групповая терапия


В группе стали посмеиваться. Поддавшись общей доброжелательной атмосфере, Пауль ослабил напряжение мышц и уже без опасений позволил своей жене прижаться к нему. С этого момента даже его «симметрия» выглядела не такой застывшей. Но ему понадобится практика, чтобы найти собственные границы и принять близость, не боясь потерять себя.
Не меньшее внимание нужно уделять более тонким деталям – жестам и движениям. Человек упорно кивает головой, определенно показывая собеседнику, что принимает контакт с ним. Человек качает головой из стороны в сторону, говоря о том, как он любит свою мать. Но эти движения головы одновременно отрицают его сообщение. Страх, восторг или удивление могут заставить слушателя открыть рот, как будто этим чувствам не хватает места внутри. Люди со скупой жестикуляцией сообщают о себе нечто противоположное, нежели люди, у которых широкие и открытые движения рук. Человек с напряженными ноздрями и опущенными уголками губ мог бы сказать: » Я дышу этим воздухом и говорю в вами, но я не одобряю ни этот воздух, ни вас» . Когда учитель склоняется к маленькому первокласснику, он усиливает контакт.
Чувствительность и творческий потенциал психотерапевта могут помочь ему найти подходящие движения для каждого пациента. На это счет нет строгих правил, но есть некоторые рекомендации, способные помочь в работе.
Во-первых, терапевт может подтолкнуть пациента к тому, чтобы он прочувст-вовал свои актуальные движения. Все, что привлекает внимание к происходящему в настоящий момент, является основой для изменений. Мы ищем возможность восста-новить доступ к настоящему, но человек может испытать боль, почувствовав то, что забыл или от чего отказался. С принятием этого появляется и сила для изменений, ко-торая ведет человека в нужном ему направлении.
Если я обращаю внимание на то, что хожу, наклоняясь влево, на следующем шаге я могу обратить внимание на то, что за этим стоит. К примеру, я заметил, что ме-ня клонит влево, и, кроме того, отмечаю, как я выбрасываю вперед свою левую руку. И когда я довожу это движение до конца, то понимаю, что это движение – сильный удар в челюсть хулигана, который существует в моем воображении или воспоминании. Ко-гда я » отпустил на свободу» мою левую руку, яркие воспоминания и забытые пережи-вания снова вернулись ко мне. Но сейчас я уже не боюсь, мне не больше не надо сдер-живать движения своей руки. Незавершенное движение моей руки закончилось, а к моей левой стороне вернулась уверенность и она обрела новую свободу. Подавляя воспоминания, я продолжал бы оставаться кособоким.
Следующий пример иллюстрирует важность непосредственного переживания. Артура беспокоило его чувство дистанции между ним и мной. Он хотел быть ближе ко мне, но не знал, как я отнесусь к этой его претензии. Эта опасность заранее парализо-вала его. Я попросил Артура проделать эксперимент по поиску нужной дистанции. Че-рез несколько минут разговора он близко подошел ко мне, и ему неожиданно понрави-лась эта позиция. Я взял его руки, установил их одну напротив другой и попросил его прочувствовать это движение и дать ему свободу. Он сжал одну руку в кулак и стал сильно бить ею по открытой ладони другой руки. Раздались громкие, » объемные» хлопки. Артур вспомнил, что когда был маленьким, соседский мальчик научил его та-кому трюку, и им это очень нравилось. От воспоминания его лицо просветлело, и он продолжал издавать руками эти звуки передо мной и остальными членами группы. А потом и все присутствующие присоединились к нему. Артур был доволен и взволнован произведенным эффектом. Внимание к движениям не только улучшили его контакт со мной и с группой, но также восстановили его детские переживания, которые многие годы находились вне его осознания.
Нужно отметить, что порой для завершения незаконченных переживаний быва-ет очень важно освободить забытые воспоминания, чтобы сделать их частью настоя-щего. Это схоже с психоаналитическими исследованиями бессознательного или вы-тесненного материала прошлого, только здесь происходит обратный процесс. В геш-тальт-терапии возвращение к подсознанию следует за восстановлением контакта, в отличие от психоанализа, где возвращение бессознательного рассматривается как ве-дущее звено, восстанавливающее актуальные функции.
Второй принцип – провести осознавание действий пациента через все препятст-вия к полному выполнению движения, которое находится у нас в фокусе. Мы видели, как детская игра объединила группу. Мы заметили это и у Стива, которого попросили походить по комнате и помахать руками, как будто он летает. На этой стадии очень важны артистичность терапевта и его взаимодействие с пациентом. Каждое следующее усилие должно быть интуитивно выверенным и соответствовать предыдущему. » Хо-роший» пациент не должен быть послушным, он должен дать волю своей фантазии и потоку мыслей и чувств. И все же терапевт играет важную роль при создании атмосфе-ры, в которой пациент может проявить все эти качества, а » хороший» пациент любого может сделать » хорошим» терапевтом.
Третий принцип заключается в том, чтобы искать источники поддержки, кото-рая подходит для индивидуальной пластики человека. Например, важно обратить вни-мание на то, использует ли человек ногу как удобную опору для отдыха, а также как базу для изменения позы или движения. Ноги некоторых людей порой кажутся плохой опорой. Другие сжимают колени, хотя такая зажатость не может служить поддержкой. У третьих ноги как будто » проваливаются» , являясь минимальной опорой. Иногда люди выглядят словно окорок, подвешенный в мясной лавке, или марионетка на вере-вочках, совершенно утратившая чувство поддержки снизу, от самих себя.
Каждая часть тела оказывает поддержку движениям человека. Позвоночник поддерживает шею, которая покоится на верхних частях туловища, плечи, в свою оче-редь, также поддерживают торс, стоящий на тазовом отделе позвоночника. Но что произойдет, если шея не будет опираться на верхнюю часть туловища? Человеку станет труднее поддерживать голову.
Такая жесткость может распространится на ощущения от других частей тела к голове, как бы отделяя голову от туловища. Даже когда тело накапливает напряжение для крика, сообщение никогда не достигает головы. Напряжение можно обнаружить в подтянутом животе, напряженной пояснице или в предплечье. Но голова » не пропус-кает» этого, а значит, действие должно искать замену. Голова, отделенная от сенсор-ной информации остальных частей тела, тоже оказывается брошенной на произвол судьбы. Мозговая активность, лишенная сенсорной основы, ведет к чрезмерной интел-лектуализации. » Жесткая» шея теряет чувствительность и больше не может легко и свободно поворачиваться. В этом случае человек вынужден смотреть вперед, обозре-вая только то, что происходит прямо перед ним, и пропуская происходящее по сторо-нам.
Шея особенно уязвима, потому что это » узкое место» вмещает жизненно важ-ные части – горло, дыхательное горло, голосовые связки. Ее тонкое соединение с те-лом часто внушает нам страх потерять голову, поэтому не удивительно, что с шеей стараются обращаться особенно осторожно.
Часто важнее всего бывает достичь свободы в использовании каждой части тела для поддержки другой. Для этого необходимо возвратить доверие к нормальной сис-теме поддержки. Очевидно, что ноги являются опорной базой. Но для восстановления чувствительности всей системы и устранения барьеров нужна тренировка, которая по-вышает осознавание.
Когда человек сидит или лежит, он должен опираться на собственную внутрен-нюю поддержку и чувствовать поддержку извне – от пола или матраса. Звучит просто. Но некоторые люди сидят или лежат так, будто висят в воздухе на некотором расстоя-нии от пола. Есть упражнение, которое разработала Шарлотта Сильвер: один человек встает и поворачивает руки, ноги и голову другого человека, лежащего на полу. Как это ни удивительно, но некоторым людям сложно ослабить свою собственную под-держку и довериться другому человеку. Они стараются все делать сами, вставая, пово-рачивая конечности и голову, независимо от действий партнера. Они постоянно начеку и упорствуют в своем стремлении к самостоятельности. Чувство «я должен все делать сам» не оставляет места для поддержки извне, будь это » мать земля» или просто мать. Тот, кто не может доверчиво воспринимать и использовать источники поддержки, об-речен на одиночество.
Наконец, в движении мы ищем гибкости всех движущихся частей. Брови, пле-чи, кисти рук, шея, челюсть, колени, локти, поясница и таз – все эти части по-разному соединены с телом. Какую степень свободы дает им подвижность? В нашем обществе, например, часто подавляются свободные движения тазом. От них сильно зависит гиб-кость многих движений. Таз может свободно двигаться в соединении с ногами, и это дает ощущение плавности и свободы, открытости и развития контакта без внутреннего беспокойства. Многие мужчины блокируют движения таза, потому что согласно тра-диционным представлениям тазом может крутить только женщина. Атлеты блестяще доказывают обратное. Прекрасное владение тазом демонстрирует футболист, когда бежит через поле, виртуозно избегая столкновений; или бейсболист, который пытается подставить себя под удар мяча. Женщины тоже блокируют свободные движения таза, опасаясь сексуального возбуждения, которое могут вызвать такие движения. Предста-вители обоих полов часто нуждаются в терапии, чтобы восстановить гибкость тазовых движений.
Вторым по важности является вращение шеей и глазами. Подвижность появля-ется как в результате вращения, так и продолжения движения вперед. Человек с жест-кой шеей и неподвижными глазами смотрит строго вперед. Некоторые люди приходят в кабинет к терапевту и только после нескольких сессий обнаруживают, что еще нахо-дится в комнате, настолько жестко они фиксированы на своей цели. Но все, что проис-ходит, входит в общий контекст, и, фокусируясь только на фигуре терапевта, пациент упускает возможность почувствовать то, что является важным в восприятии отноше-ний фигуры и фона и в опыте контакта.
Как преодолеть эти ограничения? Несколько сессий можно посвятить упражне-ниям по движению глаз из стороны в сторону и вращению шеей, как можно подробнее рассматривая комнату. Пациент получает рекомендации проделывать это и на улице: обращать внимание на окружающие детали, когда он едет домой, когда сидит, когда ходит. Если человек едет на машине на свидание и весь погружен в ожидание встречи, он обычно не замечает ни деревьев, ни пешеходов, гуляющих по улице, ни водителя в соседней машине и даже запах бензина в салоне собственного автомобиля может оста-вить без внимания. Подвижность крайне необходима для соприкосновения со средой, ведь если внимание слишком долго на чем-то сосредоточено, оно » застывает» , как онемевшие ноги, на которых слишком долго сидели. Неповоротливые люди остаются зафиксированными на чем-то одном и невосприимчивыми к окружающему. Восста-новление движения шеи и глаз играет важную роль в преодолении этой фиксации.

Обоняние и вкус

Обоняние и вкус, к сожалению, относят к наименее значимым функциям кон-такта. Им отводят лишь второстепенную роль » украшения» для полноценного воспри-ятия жизни. Эти ощущения могут стать центральными, например, при дегустации хо-рошего вина или деликатеса, либо когда мы на отдыхе вдыхаем запах сосны или ве-сеннего дождя; либо, наоборот, в экстренных ситуациях – когда надо уловить запах дыма, газа или испорченной еды. Сегодня мы во многом полагаемся на сигналы авто-матизированных устройств и уже не так часто обращаем внимание на собственные ощущения. Таймер сообщает хозяйке, что ее обед готов; датчик сигнализирует, что в доме слишком жарко, а стиральная машина сама заканчивает цикл стирки. Тонкий вкус и обоняние не имеют большого значения в обыденной жизни как функции контакта, в условиях терапии они также почти отсутствуют.
Гештальт-терапевты начали возрождать функции вкуса, отчасти благодаря Пер-лзу, который рассматривал процесс принятия пищи как прототип манипуляции и асси-миляции того, что предлагает человеку окружающая среда. Поначалу ребенок просто глотает, легко усваивая все, что ему предлагают; затем он начинает жевать, чтобы при-дать пище удобоваримую форму.
К идее Перлз а можно добавить и тот факт, что вкус является оценочным дейст-вием, он определяет, пригодна ли пища к употреблению. Более того, вкус является стимулом и наградой за еду. Гештальт-терапия уделяет большое внимание хорошим способностям к различению в любой сенсорной модальности. Но было бы странно, если бы терапевт предлагал пациенту принести с собой еду, чтобы исследовать вкус и процессы жевания. Однако мы действительно иногда поступали именно так и получи-ли очень хорошие результаты. Чаще мы используем эту тему в качестве метафоры, ес-ли пациент имеет хороший или, наоборот, отвратительный вкус. Подразумевается, что некоторые люди проявляют особую чувствительность к пригодности или непригодно-сти определенных действий и объектов. Эта чувствительность приводит их к тонким различительным оценкам живописи, театра и других проявлений человеческого мас-терства. Если рассматривать вкус как интуитивную способность оценивать мир, то он становится генетическим прототипом способности человека определять, что хорошо, а что плохо, что годится, а что не годится.
Мы пришли к тому, что вкус был принесен в жертву удобствам и выгоде. Все меньшему числу людей знакома разница между домашним пирогом и фабричными концентратами. В рекламируемых по телевизору обедах – пять блюд на одном подно-се! – фрукты выглядят красиво, но они не пахнут. Замороженные фрукты легко приго-товить, но они безвкусные. Все это стало привычным и уже не вызывает протеста у на-селения, которое едва ли замечает разницу, а если кто-то и замечает, то не находит времени или резона жаловаться. Пропасть между фермером и потребителем тоже не способствует этому различению. То же самое можно сказать и о культурных ценно-стях.
Восстановление способности человека к различению вкуса – это шаг по направ-лению к восстановлению самого контакта; но не ради него самого – этого было бы не-достаточно – а ради такой простой добродетели, как полноценное взаимодействие с окружающей средой.
Гурманы лелеют свою чувствительность и планируют питание таким образом, чтобы каждое блюдо было не только особенным, но и могло сочетаться с другими, по контрасту или в гармонии. Например, горячая пища подается раньше холодной, силь-ные ароматы оттеняют слабые, богатство сочетается с простотой. Учитываются также структура и цвет, чтобы все детали и тонкости сливались в поток разнообразных ощу-щений, как в симфонию или танец. Все преподносится так, чтобы каждая деталь не ос-талась незамеченной.
Обоняние – это одна из самых примитивных функций контакта и, возможно, самая неуловимая. То, что для животных является одним из самых важных чувств, у людей подвергается осмеянию и ущемлению.
Большинство людей не захотят и не станут обнюхивать друг друга, а также не допустят, чтобы кто-то принялся обнюхивать их. Любой случайный наблюдатель рек-ламного фольклора может отметить, как много внимания уделяется настойчивым при-зывам скрыть, удалить или свести до минимума наше обоняние. Мы должны часто мыть голову, пользоваться дезодорантами, использовать различные аэрозоли, еда для кошек и собак почти не пахнет и Боже упаси иметь запах изо рта!
Парфюмерные запахи усиливают ощущения контакта, но они никогда не пере-станут быть подобием собственного запаха, посылая стереотипное сообщение. В од-ном мультфильме попрошайка средних лет стояла возле витрины парфюмерного мага-зина, где все товары имели названия вроде «Ночь страсти» , «Отказ» или «Следуй за мной» и робко просила продавца: «Нет ли у вас чего-нибудь для начинающих?»
Марсия обычно хлюпала носом, как бы отмечая некоторые свои высказывания. Я попросил ее понюхать что-нибудь в комнате, интересное ее носу. Сначала она поню-хала ковер, затем стол, а потом меня. Когда она осознала, как близко ко мне находит-ся, то смутилась и вернулась к своему стулу. При этом она также вспомнила старое унижение, которое когда-то тяжело переживала. Марсии было девять лет, когда она приехала в Соединенные Штаты из Европы. В ее новой жизни было очень много сложностей, общение с друзьями и домашними давалось ей нелегко. Однажды прияте-ли подарили ей кусок мыла «Спасательный круг» (специальное мыло, устраняющее за-пах тела). «Спасательный круг», запах тела и позор были звеньями одной цепи, хотя тогда Марсия не могла оценить весь смысл этого подарка. Она лишь поняла, что ее хо-тели унизить, потому что она была чужая и постыдно отличалась от окружающих лю-дей. Теперь Марсия осознала, что потратила море времени на то, чтобы выяснить, как пахнет мир, и в конце концов решила, что пахнет он отвратительно. Это суждение поддерживало ее в хронической потребности быть выше других. Одной из примеча-тельных особенностей характера ее стал поиск знание изъянов в других людях. Когда ее символическое хлюпанье носом превратилось в реальное обнюхивание, это привело к большим изменениям. Марсия обнаружила, что настоящее обнюхивание дало ей бли-зость со мной, и ей стало страшно и одиноко. Ясно, что ее больше взволновало непри-вычное чувство близости с другим человеком, нежели старая обида.

ЭПИЗОДЫ КОНТАКТА

Мы не оставим исканий,
И поиски кончатся там,
Где начали их. Оглянемся,
Как будто здесь мы впервые.
Т.С.Эллиот

Мы описали границы, на которых происходит контакт, и функции, с помощью которых он осуществляется. Но это лишь основные составляющие переживания кон-такта. Эпизоды контакта – это реальные события, во время которых происходит кон-такт. Они дают точное и наглядное представление о терапии. Повторяющиеся темы и интересы сплетают эпизоды в одну нить, которая приводит нас к главным проявлени-ям человеческой жизни.
Анни пришла на занятия, разгневанная на меня, решив, что я предпочитаю дру-гих пациентов. Ей рассказали о необыкновенных впечатлениях от моей терапии, а она их не получила! Анни вдребезги разбила мои часы, расшвыряла лампы и пепельницы и в довершение плюнула мне в лицо. Пришлось применить силу, чтобы остановить дальнейший разгром в комнате и нападение на меня. Опрокинутая на пол, бледная, Анни была в истерике. Я гладил и гладил ее до тех пор, пока к ней не вернулись нор-мальный цвет лица и способность снова смотреть на меня. Тогда я взял ее за руку и сказал, что мы уберем комнату вместе. Предложение присоединиться ко мне и испра-вить то, что она натворила, успокоило Анни. Когда мы прибрали в комнате, она уже улыбалась. Уходя, она сияла. На следующий день Анни позвонила мне и сказала, что хочет купить мне часы и что она испытала такие переживания, которые стоят миллио-на долларов. Я отказался от денег и принял часы. Такие эпизоды происходят без вся-ких техник, а терапевт чувствует себя участником событий.
Конечно, не все эпизоды бывают столь яркими. Не всегда случаются такие экс-тремальные и болезненные проявления. Но все контакты действительно развиваются из последовательных шагов, которые выстраиваются в нечто целое. Эти маленькие части взаимодействия являются основой для развития отклика на события жизни.
Эпизоды контакта имеют три главных качества: синтаксис, эффект терапии и повторы.

Синтаксис

Главным качеством эпизодов контакта является синтаксис, с помощью которо-го мы обозначаем порядок и структуру одной части эпизода по отношению к другой.
Эпизод начинается с мгновенного зарождения потребности, которая появляется из пустоты, смятения, хаоса или бесцельности. Многие потребности возникают и удовлетворяются без всяких усилий или осознавания. Кто-то скажет что-нибудь забав-ное, рассмешит вас – и непроизвольно удовлетворит свою потребность в компании и веселье. Чаще потребности не так легко удовлетворить. Они могут быть не слишком ярко выраженными, когда внутренние противоречия мешают импульсу достичь удов-летворения. Человек рассказывает анекдот, но его что-то беспокоит, в результате ни-кто не смеется, но и не обращает внимание на его тревогу. Ему необходима практика в исследовании собственного опыта, прежде, чем потребности не проявятся настолько, чтобы их можно было распознать. Человек может даже и не подозревать, что встрево-жен или выглядит встревоженным и что это влияет на реакцию окружающих. Многим людям недостает практики, чтобы прямо отвечать на прямой вопрос, чего же они хо-тят. Некоторые просто не знают; иные задают наводящие вопросы, чтобы дать пра-вильный ответ; кто-то прекрасно знает ответ, но не хочет говорить об этом вслух; дру-гие отрицают простые желания, например, почесать пятку, считая достойным выска-зывания только что-нибудь грандиозное. Есть и такие, которым настолько чужд сам факт желания, что они почти ничего не хотят.
Во время терапии потребность выявляется быстро, и эпизод контакта переходит к процессу развертывания потребности, развития деталей, чтобы потребность стала выполнима. Затем, когда потребность становится яснее, она может встретить сопро-тивление. В тот момент, когда сила потребности почти равна силе сопротивления, воз-никает тупиковая ситуация. Тупик может быть отправной точкой, от которой движе-ние человека будет либо блокироваться, либо развиваться.
Тема, возникающая по дороге к тупику, делает акцент на содержании происхо-дящего, проясняет и дает название тому, что происходит. Темой может послужить восприятие одного человека другим, как в эпизоде с Анни, или поведение человека под давлением извне, как это происходит в примере, описанном ниже. Разнообразию тем нет предела; они могут касаться влияния начальства, человеческой подлости, того, как избежать в речи бесконечных оговорок, как преодолеть доктринерство. У каждой темы свои характерные особенности и содержание, в рамках конкретного эпизода каждая всегда имеет уникальный разворот. Эпизод контакта достигает наивысшей точки перед лицом противоборствующих сил личности, открывая новые возможности, разрушая старые барьеры, двигаясь к завершению прежде запрещенных чувств или поведения. Растущее волнение начинает вытеснять страх и в результате приводит озарению. В этот момент человек находит новую ориентацию в решении своих проблем. Обычно новый опыт признается, но иногда такое признание, особенно в группах, может так же легко стать «посмертным» и превратить в прах завершенное событие. В результате та-кого признания (или даже без него) человек обретает свободу двигаться дальше. Часто тема повторяется в новом эпизоде контакта, в разнообразных вариантах. Это ведет к расширению масштаба и сообразности происходящего.
Итак, синтаксис эпизодов контакта проходит через восемь следующих этапов:
1) выявление потребности;
2) попытка развернуть потребность;
3) мобилизация внутренней борьбы;
4) утверждение темы, объединяющей потребность и сопротивление;
5) тупик;
6) катарсис;
7) озарение; 8) признание.
Этот цикл может длиться одну минуту, или целую сессию, или продолжаться год, а может длиться всю жизнь. Восемь этапов могут по-разному сочетаться, а иногда происходить одновременно. Наша классификация – только руководство, и ему не обя-зательно следовать буквально.
Вот одна из иллюстраций того, как эпизод взаимодействия проходит все фазы. Это сокращенная запись индивидуальной терапевтической сессии, во время которой Бернард начинает описывать, как ему трудно что-нибудь делать, пока он не почувству-ет, что ситуация достигла критической точки. В результате он принимается за дело только в случае крайней необходимости. Он чувствует, что его жизнь – сплошное бе-зумие: вечная спешка, и никакого мира в душе.

Бернард: Когда ситуация становится критической, я чувствую какой-то при-лив… Я могу двигаться, могу понимать, что напуган… Я чувствую все, что только можно, но это не расхолаживает меня.
Сейчас я чувствую себя так , будто вошел в телефонную будку и наделал там. Три месяца назад я помочился рядом и почувствовал, что это безумие какое-то.

Здесь мы имеем дело с первым этапом эпизода, где появляется потребность; ей предшествует некоторый обмен информацией. Он естественным, а не заранее обду-манным образом способствует ощущению контакта между нами. Выражение конкрет-ной потребности Бернарда – это и обучение тому, как быть активным не только когда чрезвычайная ситуация не оставляет выбора, но и когда он свободен и может действо-вать без давления. В этом месте эпизода мы готовы перейти ко второму этапу, на кото-ром следует проявить потребность. Мне показалось, для того, чтобы Бернард мог что-нибудь сделать, его надо прижать к стенке. Мое следующее предположение: Бер-нард никому не доверит стоять за спиной или поддерживать его, именно поэтому он лучше всего действует, когда у него за спиной стена. Я был почти уверен, что прав в своих предположениях. Поэтому решил разыграть потребность в виде метафоры и по-местить Бернарда в воображаемую ситуацию взаимодействия со стеной, находящейся у него за спиной. Прежде всего я постарался дать ему возможность осознать чувство пространства позади него и подвести к тому, что. испытывая это чувство, Бернард мог не только находиться под давлением пустого пространства, но и пообщаться с ним. Он представил себе, что пространство позади него вогнуто и что он может опуститься в него, как в большое соломенное кресло-качалку. Это напоминало ему материнское чрево, и он смутился оттого, что мужчине его возраста (около тридцати) такое пришло в голову. Затем началась внутренняя борьба (третий этап) – отторжение его пассивно-сти и инфантильности и в то же время ожидание той самой кризисной ситуации, когда он встает и начинает действовать, как мужчина.

Бернард: Да, я чувствую что-то в этом роде, это абсурд какой-то. Я не должен бы этого хотеть. (Длинная пауза) Да, у меня была другая фантазия: в кризисной ситуа-ции я встаю прямо и мне не надо делать ничего такого… И я чувствую …собранность… и могу действовать прямо и собранно.

Здесь он вновь формулирует свою потребность, но сейчас борьба полярностей стала очевидной. Одна из его противоборствующих сил говорит: «Я не должен этого хотеть » – здесь есть смущение и сомнение, сгорбленные плечи и расслабленность. Другая же сторона протестует и ищет кризиса, чтобы почувствовать, что может «…действовать, прямо и собранно». Бернарду нужно понять, что даже часть, которую он считает абсурдной, имеет право на существование. Фантазия о пребывании в мате-ринском чреве смутила его настолько, что удержала от контакта с пространством за его спиной. Но он должен был преодолеть это смущение. Поэтому я попросил Бернар-да снова представить себе пространство и стену позади него.

Бернард: Я чувствую себя нормально, но не в безопасности. Я не уверен, что за стеной нету еще чего-нибудь. Она кажется непрочной, а значит, что-то может проник-нуть сквозь нее…Ну и ну!
Терапевт: Это беспокоит тебя?
Бернард: Не сам факт, а то, что я знаю, что это может вызвать трево-гу…Поэтому я немного волнуюсь.
Терапевт: Что же может проникнуть? Посмотри, если сможешь, представь себе это.
Бернард: Я представляю две руки, проникающие сквозь стену, они ложатся на мои плечи, тянут меня назад. У них нет тела, просто они выходят из стены или через стену. Это очень сильные руки, очень большие, вроде бы кривые… и волосатые…и они висят вот так (показывает).
Терапевт: Что ты чувствуешь, когда они так висят?
Бернард: Ужас. Вот что я думал об этом, и тогда мне представилось, что они начали гладить меня. Они гладили меня, а потом взяли мою голову, и когда я почувст-вовал, что опускаюсь вниз… они взяли мою голову и вроде бы приподняли меня, вот так, и схватили меня.

Борьба накаляется. Сопротивление принимает форму проекции опасности кон-такта – в устрашающем образе двух рук. Проекция набирает силу для продвижения к тупиковой ситуации и последующему разрешению. Тревога – это подавленное возбуж-дение, значит, мы можем ожидать, что давление, возникающее в результате любого сжатия, будет служить движущей силой в поиске выражения. Наш диалог продолжает-ся:

Терапевт: Что они хотят сделать?
Бернард: Они продолжают держать мою голову. Получается, что если они ее отпустят, я могу ее уронить.
Терапевт: Ты доволен тем, что не роняешь голову, или тебе хотелось бы это сделать?
Бернард: Кажется, что голова может упасть непроизвольно, что на самом деле я не хочу этого, но почему-то делаю.
Терапевт: Против своей воли и несмотря на эти руки?
Бернард: Похоже на то. Раз я не могу держать голову, руки могут это, а если и они не смогут, не поможет ничего.
(Очень длинная пауза)
Терапевт: Твоя пауза вызывает любопытство.
Бернард: Я как раз сейчас видел целую компанию людей, которые говорили мне, что я должен делать, а чего не должен, они казались мне их руками (это было сказано очень быстро и порывисто). Я услышал такие слова: «Неужели я действитель-но так слаб?» Иногда я именно так себя и чувствую, особенно когда день за днем на мне висят несделанные дела.
Терапевт: Расскажи подробнее об этом состоянии.
Бернард: Когда я знаю, что мне надо, скажем, подготовить отчет или написать бумагу, я действительно теряю волю. Когда от меня чего-то ждут, тогда я это делаю, ну вы знаете, это внешние обстоятельства. Все это бред, потому что я сам ставлю себя в такое положение и попадаю в такого рода ситуации… И потом я вроде бы чувствую, что не хочу этого испытывать, или не могу, или и то и другое.

Здесь мы имеем четкое заявление темы (четвертый этап) – это дилемма Бернар-да. Стараясь заставить себя шевелиться, Бернард доводит ситуацию до того, чтобы на него оказывали давление извне. Собственное возмущение вызывает у него сопротив-ление тому, что он сам создал. Он должен научиться делать свою работу без аврала и давления со стороны и преодолеть неуверенность при выборе. Я предполагаю, что Бернард может обходиться без нажима и должен дать выход своему возбуждению. Это возбуждение должно быть для него допустимым, даже когда он не находится под же-стким давлением, разрушающим чувство свободы выбора. Его проблема в том, чтобы научиться создавать ощущение внутренней побудительной силы, при этом не чувствуя себя ведомым. Далее мы ведем диалог между полярными частями:

Терапевт: Пусть твоя слабость поговорит с этими руками.
Бернард: Зачем вы удерживаете меня, тянете меня? Я просто хочу упасть и ле-жать, почему вы не оставите меня одного?
Терапевт: А что говорят руки?
Бернард: Соберись! Возьми себя в руки! Прекрати эту чертовщину! Поднимай-ся! Отвечай за себя! Будь мужчиной. Не будь размазней.
Терапевт: Как чувствует себя твоя слабость сейчас?
Бернард: А пошли бы вы! Отвяжитесь от меня! Оставьте меня в покое! Вы мне надоели! Дубье! (Глубокий вздох и длинная пауза) Хотя…вы этого не заслуживаете.
Терапевт: А что руки?
Бернард: Соберись, ради Христа, ты не ребенок! (Значительно громче, сглаты-вая слова) Я черт возьми, сам не знаю, что мне с тобой делать! Ты подонок! Ты рас-трачиваешь свою жизнь, ты тратишь понапрасну свое время!

В этот момент Бернард достиг тупика (пятый этап). Ощущение собственной слабости придало ему достаточно силы, чтобы вступить в спор с его чувством «крити-ческой ситуации», и в результате иссякло. Он слабеет, когда руки гладят его, но теперь поглаживание превращается в поддержку его слабости. В результате «руки» начинают оскорблять и требовать. Это вызывает у него сопротивление как поддержке, так и тре-бовательности.
Такое тупиковое положение можно разрешать разными способами. Но в любом случае главное – создать безопасную «критическую ситуацию», в эксперименте или противостоянии, когда перегруппировка знакомых обстоятельств вынудит Бернарда преодолеть старые «прогнившие» противоречия. На этом этапе я решился встать за его спиной, чтобы он мог почувствовать меня в этом пустом пространстве. Я хотел уси-лить его чувство реального контакта, а не привычные проекции.

Терапевт (стоя позади Бернарда): Что ты чувствуешь?
Бернард: Мн-н-н… Сначала я удивился, что вы собираетесь сделать, потом я ус-лышал шум, и стал гадать, что вы там затеяли. Я стал смотреть по сторонам и понял: это (звук) шло из-за двери. Я чувствую еще большее расслабление и одновременно еще большее давление. (Очень длинная пауза, пока терапевт стоит позади и нежно держит его за шею) Кажется, что мне хочется свернуться и стать ребенком.
Терапевт: Разреши себе это.
Бернард (шепотом): Вы шутите. Нет, вы меня пугаете. О… (глубокий вздох) У меня было видение…будто я стал ребенком, я кладу большой палец в рот и плачу, и я понял, что все это, и ребенок значит для меня…Это как целое…
Терапевт: Хорошо, попробуй положить большой палец себе в рот и посмотри, что будет.
Бернард (с коротким смешком): Я чувствую… Я действительно почувствовал, как напряжение покидает мое тело. Это как расслабление. (Очень длинная пауза) Ой! Когда я положил большой палец в рот, я почувствовал, что не должен плакать. Снача-ла мне казалось, что я должен делать и то, и другое, но когда я положил палец в рот, это остановило мой плач…Нет, не остановило, просто я почувствовал, что мне больше не хочется плакать.

Это первый прорыв. Бернард вышел из тупика, обнаружив, что запрещенное действие приносит неожиданное удовлетворение. Это дает ему возможность чувство-вать поддержку без давления и готовит его к созданию собственного опыта:

Терапевт: Как тебе нравится, что я стою сзади?
Бернард: Мне действительно хорошо! Сейчас я чувствую тепло и поддержку. Почему-то меня больше не волнует, что я тут наговорил.
Терапевт: Хорошо, тогда пусть твои мысли текут своим чередом, и посмотрим, что к тебе придет.
Бернард: Ко мне приходят какие-то слова, как будто я пишу стихотворение, правда, я не уверен, что получится…Это непроизвольно. Слова, ну…

Справедливому времени не дано
Никакого понятия о близости.
Как сладко в слова воплощать
(Шепотом) Утро праведное и темную ночь.
Праведное утро и темную ночь.
Где-то свистит скворец,
Пока не гремит гром.
Может быть никогда,
Никогда в сладких грезах
Реки не смогут течь с юга на север.
А старики видеть сны, петь песни и танцевать.
Сквозь горизонт, который юности не догнать,
Стремительный вихрь несется,
Глубокий, как темнота. и высокий, как небо.
Только старые-старые вожди
Знают, что сказка не сбудется,
Они знают:
Время – это справедливость,
О которой, я, странник, мечтаю.
Ведь завтра – это сегодня в крови, текущей
По венам моего тела.

Катарсис (шестой этап) наступил: в состоянии глубокой отрешенности, даже благоговейно Бернард создал что-то по внутреннему побуждению, а не под воздейст-вием требований. Он почувствовал поддержку другого человека и не стал слабым, со-хранив свою свободу и оригинальность. Озарение (седьмой этап 7) было таким:

Терапевт: Ты можешь чувствовать текущую кровь?
Бернард: Да, в моих руках, в моей шее. (Длинная пауза) Прямо сейчас я чувст-вую как…как будто я внутри урагана, где все спокойно, и все будет хорошо. Снаружи все кружится в водовороте, а я могу спокойно двигаться. Это то, что случилось со мной сейчас. Я…словно какая-то повседневность. Не потому, что это кажется таким скучным и повседневным. Это кажется таким хаотичным, тогда я тоже чувствую в себе хаос, но почему-то не могу следовать за ним. Но когда я спокоен, как сейчас, мне ка-жется, что я готов преодолеть хаос, как будто так и надо. Мне не надо за ним следить, я просто могу иметь с ним дело…Сейчас мне бы хотелось иметь карандаш и бумагу. Если бы я мог прочесть, что я там наговорил… (Очень долгая пауза). Вот сейчас я окончательно понял… мир, покой. Я так хорошо это чувствую. Комната будто стала светлей. Многое я вижу будто впервые – картину на стене, подушки на диване… Я могу видеть настоящие краски, знаете, в первый раз они не кажутся мне скучными. Теперь они кажутся мне очень яркими. Это так приятно.

С признанием «Это так приятно» (восьмой этап) Бернард стал свободным для движения вперед. Эпизод взаимодействия завершился.

Эффект терапии

Многие люди с тревогой рассуждают о пределах влияния психотерапии на жизнь человека. Об этой дискуссии можно только глубоко сожалеть. Ведь если чело-веку хорошо в процессе терапии, эти чувства остаются с ним. Это не требует объясне-ний, мы просто верим. Эпизоды контакта предоставляют человеку новый стиль обще-ния, и его влияние простирается далеко за пределы терапевтического кабинета.
Любой опыт можно рассматривать как аллегорию силы. Он сжимает события в маленькие сгустки. Опыт, полученный в процессе терапии, дает силу для повседневной жизни. Кроме этого, существуют еще три способа усилить терапевтический контакт:
1) обучение навыкам и способностям для повседневной жизни;
2) пробуждение деятельности;
3) развитие нового самоощущения.

Обучения навыкам и способностям. Обычно навыкам, например, умению ка-таться на велосипеде, можно обучиться, имея в голове ясную цель и ясное представле-ние о необходимых промежуточных шагах для достижения результата. В психотерапии иногда возможны и прямые инструкции, но чаще всего бывает по-другому, потому что сам метод обучения гораздо тоньше. Как, к примеру, научить человека избегать неже-лательных контактов – такую способность не так легко определить. Способности мо-гут быть самыми разными – употреблять грубые выражения, смотреть прямо в глаза, позволять откровенные ласки, говорить на запретные темы и задавать некорректные вопросы, назначать свидание девушке или менять место жительства из-за плохой эко-логии.
Терапевт или группа обладают широкими возможностями оказывать поддерж-ку и поощрять новое поведение. Терапевт может оказывать поддержку, даже когда не дает никаких специальных инструкций. Если эротические фантазии пациента услыша-ны и приняты другими, он больше не будет бояться претворить их в жизнь. Многие молчаливые люди, которые начинают разговаривать в группе, начинают искать новые способы разговаривать с людьми и вне терапевтической ситуации. Однажды испытав искреннюю любовь терапевта или группы, человеку трудно снова вернуться к одино-кому, изолированному образу жизни.
Женщина горячо выговаривала своему мужу за то, что он часто уходит из дома. А муж сказал, что именно подобные претензии как раз и гонят его из дома. Я спросил эту женщину, может ли она придумать что-нибудь поинтереснее. Некоторое время она запиналась и бормотала, а потом решила, что ей нужно быть нежнее, чтобы стать бли-же к мужу. Она улыбнулась ему и мягко заговорила о том, чем он ей нравится, стала вспоминать эпизоды, когда им было хорошо вдвоем. Ее голос стал мягким и теплым. Муж был поражен, а жена убедилась в том, что способна приблизить его к себе, а пре-тензии далеко не лучший способ этого добиваться.
Другой пациентке, которая чувствовала, что все ее проблемы в основном сво-дятся к двум полярным подходам к любому решению, нужно было научиться видеть и другие варианты. Пуританское воспитание приучило ее видеть только черное или бе-лое, плохое или хорошее, правильное или неправильное. И, конечно, ей всегда было ясно, что выбирать. В процессе терапии она научилась обсуждать разные стороны сво-его характера. Она обнаружила в себе чувство юмора и оригинальность, которые по-могут ей находить свежие решения своих проблем, например, как самостоятельно про-дать дом, набитый мебелью (этим она была весьма озабочена).
Такие примеры встречаются на каждом шагу. Однажды осознав способность, можно применить ее в жизни; а практикуя навык, можно его освоить. Если человек научился плавать в безопасном пруду, он может плавать где угодно. Если женщина научилась ласково и нежно говорить со своим мужем, а не придираться к нему, а муж научился говорить решительно, а не мямлить, они будут продолжать так общаться в любой ситуации. Многие способности, приобретенные во время терапии, бывают «по-бочным продуктом» открытых или скрытых процессов. Когда перспектива в поведении человека расширяется, он становится более восприимчивым к новым поступкам и чув-ствам. Например, если человек впервые почувствует сексуальное влечение в живой и располагающей атмосфере терапии, он попробует вести себя по-новому и в своей ре-альной сексуальной жизни. Последующее развитие его сексуальности уже не связано с прямыми инструкциями, это его собственная активность помогла раскрыть то, что прежде находилось за пределами его границ. Трудно научится чему-нибудь, пока не попробуешь сам. Делая попытки, человек снижает порог риска. Все терапевтические усилия фактически направлены на то, чтобы снизить порог риска в безопасной ситуа-ции терапии, подходя к тому, что кажется опасным за пределами терапевтического ка-бинета. Когда новое умение апробировано, вопроса о способности человека использо-вать этот навык в жизни уже не возникает. Скорее уместно спросить, захочет ли он этого, и если да, то при каких обстоятельствах. Здесь не работает принцип «все или ни-чего». Терапия нацелена не столько на изменение поведения, сколько на создание но-вых порогов чувствительности. Если человек стал менее стеснительным, менее робким и запуганным, то впредь, если он и будет испытывать подобные чувства, то не станет так страдать. Более того, даже если эти чувства все же начнут подтачивать его, ему бу-дет легче с ними справиться.
Такое косвенное обучение в процессе взаимодействия происходит естественно. Но в некоторых случаях пациент высказывает ясное намерение освоить вполне опре-деленный навык, например, использовать речь, ходить, смотреть, дышать и т. д. в со-ответствии с конкретной ситуацией. Когда человек на практике учится говорить резче, чтобы отстаивать свое мнение; двигать тазом; широко открывать глаза; смотреть на окружающих; говорить правду о себе и о том, что видит – он обучается навыкам. Те-рапевту не нужно насильно учить кого-то, обучать не означает заставлять кого-то де-лать то, что ему не свойственно. Обучение не должно лишать человека возможности учиться самостоятельно, необходимо учитывать, что жизнь требует большего, чем просто особые навыки.
Представьте себе, что терапевт говорит одному из своих пациентов: «Попробуй-те покрутить тазом вот так». Пациент попробует и скажет: «Так делают женщины». А терапевт спросит: «Да, ну а как вам такая походка?» Тогда пациент ответит: «Такая по-ходка кажется мне плавной». После этого он станет ходить свободно и легко, не беспо-коясь о том, что это выглядит немного женственно. Если пациент станет сам искать варианты поведения, без указаний или подсказки терапевта, им обоим будет значи-тельно сложнее. Зачем же тогда нужен психотерапевт? Правда, всегда есть риск, что пациент начнет прямо следовать инструкциям. Однако трудно работать эффективно, совсем не рискуя. Риск неизбежен, как бы ревностно ни охранялась неприкосновен-ность собственной инициативы. Пациенты часто подражают терапевту или буквально следуют его инструкциям в жизни. Если терапевта способен научить, ему не стоит на-деяться на то, что в один прекрасный день человек сам все поймет. Многим навыкам можно обучаться прямо, не затрагивая целостности обучаемого. Если мой тренер по плаванию скажет мне, что я глотаю воду, потому что слишком глубоко опускаю голо-ву, я постараюсь держать голову выше, и это поможет мне. Я стану тренироваться и буду благодарен тренеру за его подсказку. Сам я не смог бы этого обнаружить или по-тратил бы гораздо больше времени вместо того, чтобы продвигаться дальше. Когда у пациента проблема с речью, а терапевт просит его сделать медленный вдох и говорить, одновременно выпуская воздух, пациент не лишается независимости. И можно только спорить о том, получит ли он более твердую почву под ногами, выполняя эту простую инструкцию.

Пробуждение. Хорошие психотерапевты, каких бы теоретических взглядов они ни придерживались, – люди необыкновенные. Их речь и поведение «пробуждают» па-циента. После встречи с таким терапевтом человек еще долго чувствует себя обнов-ленным. Это пробуждение – естественная составляющая в опыте контакта. Талант те-рапевта устанавливать контакт – это его главный инструмент, с помощью которого он побуждает человека использовать собственную энергию и решимость для изменений. Пробуждение ведет к новым решениям. Каждое решение, в свою очередь, тоже побуж-дает к новому шагу.
Терапевт не из тех, кто «будит спящую собаку», пока не убедится, что сможет ее прокормить. Однажды испытав острое ощущение, участвуя в эмоциональном обсуж-дении, пациент не будет стремиться к безопасной, но скучной и малоэффективной бе-седе. Он пробудится к тому, чтобы где угодно воспроизводить то вдохновение, кото-рое испытал в общении с терапевтом или с группой. Он начинает чувствовать себя способным пробуждать других людей. Он научился не только реагировать на увлека-тельную ситуацию, теперь он знает, как самому создать подобную ситуацию, когда ему это понадобится.
Конечно, терапевтическая ситуация сильно отличается от жизни, где фрустра-ция неизбежна. Но пробуждение дает начало новому процессу, который создает новые ценности и новое поведение и порой становится причиной изменений начальника, супруга и сотрудников пациента. Последующие нарушения ритма, тревога, хаос и кон-фликт – это части состояния смятения, которое заставляет некоторых обратить на себя внимание. Начальник и сотрудники не могут понять нас. Супруг всегда занят. Тем не менее, только риск приводит к изменению, а для них необходим именно риск, а не смятение!
Самое возбуждающее чувство в жизни – это влюбленность. Она нередко возни-кает у пациента и терапевта или членов группы. Влюбленность расширяет возможно-сти взаимодействия в терапии. Девушка 21 года, прежде совершенно изолированная от мужчин, рассказала мне сон, в котором она занималась любовью со мной, а затем зая-вила, что хочет проделать это в реальности. Это ее желание было сильным и осознан-ным, несмотря на ее невинность, и это тронуло меня. Но не имея намерения занимать-ся с ней любовью, я ограничился комплиментом и сказал, что нахожу ее очень привле-кательной. Она не могла не заметить, как сильно взволновала меня. С этого момента мужчины стали частью ее жизни. Пробудившись, она заговорила на языке «страны», в которой прежде была чужой.
Однако пробуждает не только любовь. Другим распространенным источником пробуждения является фрустрация. Мы уже говорили о том, что Перлз использовал в работе творческую роль фрустрации. Его идея заключалась в том, чтобы фрустриро-вать пациента в его движении к цели. Фрустрация создает движущую силу, которая вырывает человека из паралича и побуждает добиться удовлетворения.
Чувство юмора – еще один элемент пробуждения в эпизоде контакта, как в те-рапии, так и вне ее. Розыгрыш, удачная шутка, поддразнивание, смех – все это способ-ствует поиску общего языка в любой ситуации. Веселье – неизменный спутник геш-тальт-терапии. Иногда оно может увести от темы, но обычно становится частью той атмосферы единения, которая помогает людям раскрыться. Например, Барбара, одна из участниц группы, рассказывала, что ее замучили семейные склоки. Мы разыграли си-туацию, где она едет на машине с детьми и собакой на занятие по фигурному катанию, а ее муж остается с самым младшим ребенком, который всегда опаздывает, что-нибудь забывает или попадает в разные переделки. Мы расставили стулья, чтобы изобразить тележку, участники играли детей и собаку, которую привязали к тележке. Один из нас изображал мужа Барбары, который решил, что его супруга должна подождать младше-го ребенка. Сцена была очень забавная: собака беспрерывно лаяла, дети громко спори-ли о том, кому где сидеть, муж ворчал. Участвуя в этом буйстве, наша леди обнаружи-ла, что может всех перекричать и объяснить мужу, что хочет ехать без младшего ре-бенка.
Пробуждением может стать прикосновение, драматическая история, непривыч-ное движение, новая информация, правильное дыхание, руководство к действию, рев, раскрытый секрет – список пробуждающих переживаний бесконечен.

Новое самоощущение. Обычно люди имеют туманное представление о самих себе. Они недоверчиво слушают запись своего голоса или смотрят на себя в видео-фильме. Карл Роджерс считает, что человек создает собственный образ, руководству-ясь информацией, которую он получает от других людей. Этот образ может быть как искаженным, так и точным. Самоощущение человека включает в себя и стереотипные представления его социального круга, семьи, друзей. Допустим, мужчина думает, что хороший отец обязательно должен быть суровым, но при этом сам он может быть мяг-ким и общительным. Или же он считает, что мужественный человек должен громо-гласным и агрессивным, но сам при этом человек тихий и спокойный. Терапия может познакомить его с новой информацией или нестандартными взглядами и дать возмож-ность по-иному взглянуть на себя.
Важно, чтобы новые представления о себе, которые появятся в общении с дру-гими, были собственными достижениями человека. Новое поведение или приобретен-ные навыки пробуждают их к жизни. Например, один человек всегда считал себя чер-ствым. В группе он обнаружил, что способен откликаться на чужое горе. Он освобо-дился от прошлого представления о себе и теперь может обнять плачущего или сказать ему доброе слово. Ему не нужна ответная реакция, главное для него – это изменения собственного образа. В соответствии с теорией когнитивного диссонанса, поведение, которое не совпадает с прошлыми представлениями, требует изменений, чтобы при-вести первоначальное представление в соответствие с реальным поведением. Когда человек ведет себя по-другому, меняются и его представления о себе.
Один пациент, подающий надежды инженер, во время терапии проявил себя как очень отзывчивый человек. Ни он сам и никто из его реального окружения не воспри-нимал его таким, пока он на принял отзывчивость как часть самого себя. Когда я вслух заметил, что он выглядит, как очень приятный человек, он покраснел и растрогался почти до слез. Его самоощущение изменилось.
Найоми считала, что воспринимает окружающее интуитивно и не способна к точным описаниям. Я попросил ее описать картину, висящую в моем офисе. Ей нрави-лась эта картина, она живо реагировала на ее изменчивые и яркие краски. Теперь ей надо было описать картину по формальным признакам, как это сделал бы кто-нибудь, кто видел ее в первый раз. Приступив к делу, Найоми поняла всю трудность этого за-дания. Она сжала зубы, напрягла челюсти и стала выкрикивать слова. В этот момент она поняла, какую обиду носила в себе с детства, когда взрослые вдалбливали ей, что надо без всяких восторгов четко описывать действительность. Но теперь Найоми об-наружила что-то новое – она могла выражать свой восторг и не подавлять радости. За-кончив описание и облегченно вздохнув, она сказала: «Теперь любой, кто станет ис-кать эту картину, найдет ее среди многих!»
Тэд, консервативный человек, имел полмиллиона долларов на счете в банке, но жил очень экономно на свою зарплату физика. Он не только воздерживался от расхо-дов, он даже не воспринимал свой капитал как реальный факт. Когда Тэд стал пони-мать, что эти деньги действительно существуют и поддерживают его в жизни, он стал чувствовать себя совершенно независимым и процветающим человеком. Он обставил квартиру и – что еще важнее – почувствовал желание изменить стиль своей жизни.