Аллергические реакции

Аллергические реакции могут развиваться под действием одной или нескольких фракций молока – а-лактальбумина, р-лактглобулина, казеина, а также лактозы. При аллергии к а-лактальбумину и 6-лакт-глобулину некоторые авторы (S. Frier и соавт., 1969) рекомендуют использовать молоко, предварительно подвергнутое термической обра­ботке. При таком способе указанные компоненты частично теряют свои антигенные свойства. В случаях гиперчувствительности к казеину назначают смеси, созданные на основе другого вида белка. По данным ряда авторов (L. Crawford, 1980; De Masi и соавт., 1980), в питании детей, страдающих аллергией к коровьему молоку, успешно используют продукты, изготовленные на основе изолятов соевого белка («Isomi!», «Nutri-soja», «Sobee»). Вместе с тем описаны случаи развития сенсиби­лизации и к соевым продуктам (I. Gerrard и соавт., 1973).Отдельные сообщения (Н. Г. Алексеев и соавт., 1981; О. А. Мата-лыгина и соавт., 1982) свидетельствуют о положительных результатах, полученных при использовании миндального молока. У детей с повышенной чувствительностью к белкам цельного ко­ровьего молока успешно используют кисломолочные продукты. Нередко на фоне непереносимости коровьего молока развивается повышенная чувствительность к другим пищевым продуктам, то есть аллергия становится поливалентной. Для выявления причинно-значи­мых аллергенов проводят комплексное исследование, которое включает сбор анамнестических сведений, постановку кожных и провокационных проб и др. Для специфической диагностики пищевой аллергии важное значе­ние имеет пищевой дневник. Он представляет собой ежедневную запись набора продуктов, получаемых ребенком. Параллельно с этим оцени­вают состояние кожи (появление сыпи, зуда, местных отеков) и другие возможные признаки аллергии (рвота, расстройство стула, боль в жи­воте), которые также отмечают в дневнике. Аллергическая реакция на введение нового продукта может быть немедленной и отсроченной – спустя несколько часов после приема пищи и характеризуется усилением имеющихся симптомов заболевания или возникновением новых.
В острый период пищевой аллергии диагностика проводится лабо­раторными методами, когда реакция «антиген – антитело» протекает вне организма. Наиболее чувствительным является радиоаллергосор-бентный тест (PACT), применяемый в специализированных учреждениях для определения специфических реагиновых антител к пищевым анти­генам.

Метки: лактальбумин, реакция, фракция

Аллергические реакции

Аллергические реакции могут развиваться под действием одной или нескольких фракций молока – а-лактальбумина, р-лактглобулина, казеина, а также лактозы. При аллергии к а-лактальбумину и 6-лакт-глобулину некоторые авторы (S. Frier и соавт., 1969) рекомендуют использовать молоко, предварительно подвергнутое термической обра­ботке. При таком способе указанные компоненты частично теряют свои антигенные свойства. В случаях гиперчувствительности к казеину назначают смеси, созданные на основе другого вида белка. По данным ряда авторов (L. Crawford, 1980; De Masi и соавт., 1980), в питании детей, страдающих аллергией к коровьему молоку, успешно используют продукты, изготовленные на основе изолятов соевого белка («Isomi!», «Nutri-soja», «Sobee»). Вместе с тем описаны случаи развития сенсиби­лизации и к соевым продуктам (I. Gerrard и соавт., 1973).Отдельные сообщения (Н. Г. Алексеев и соавт., 1981; О. А. Мата-лыгина и соавт., 1982) свидетельствуют о положительных результатах, полученных при использовании миндального молока. У детей с повышенной чувствительностью к белкам цельного ко­ровьего молока успешно используют кисломолочные продукты. Нередко на фоне непереносимости коровьего молока развивается повышенная чувствительность к другим пищевым продуктам, то есть аллергия становится поливалентной. Для выявления причинно-значи­мых аллергенов проводят комплексное исследование, которое включает сбор анамнестических сведений, постановку кожных и провокационных проб и др. Для специфической диагностики пищевой аллергии важное значе­ние имеет пищевой дневник. Он представляет собой ежедневную запись набора продуктов, получаемых ребенком. Параллельно с этим оцени­вают состояние кожи (появление сыпи, зуда, местных отеков) и другие возможные признаки аллергии (рвота, расстройство стула, боль в жи­воте), которые также отмечают в дневнике. Аллергическая реакция на введение нового продукта может быть немедленной и отсроченной – спустя несколько часов после приема пищи и характеризуется усилением имеющихся симптомов заболевания или возникновением новых.
В острый период пищевой аллергии диагностика проводится лабо­раторными методами, когда реакция «антиген – антитело» протекает вне организма. Наиболее чувствительным является радиоаллергосор-бентный тест (PACT), применяемый в специализированных учреждениях для определения специфических реагиновых антител к пищевым анти­генам.

Метки: лактальбумин, реакция, фракция

Соскок с одного стереотипа на другой

У детей 5—6 лет нервные процессы становятся сильнее и концентрированнее и перескакивание на другие стереотипы в речевых реакциях наблюдается редко. В рисовании также преобладает целенаправленная изобразительная деятельность без отклонений от первоначальной задачи. Теперь можно часто наблюдать, что, начиная рисовать, дети ставят перед собой определенную цель: «Буду тебя рисовать!», или: «Сейчас большого кота нарисую!». Если задуманный рисунок не получается, то ребенок все же старается добиться своей цели, хотя бы у него уже возникла новая ассоциация: так, Костя Т., 6 лет, не может нарисовать собаку: «Это не собака, это дом какой-то! Покажи, как собаку рисовать!».

Таким образом, частые соскальзывания с одного стереотипа на другой как в речевых реакциях, так и в рисунках, наблюдаемые в младшем дошкольном возрасте, имеют под собой определенную физиологическую основу, и важно подчеркнуть, что она едина для обеих форм деятельности.
Для понимания этого вопроса представляют интерес данные, полученные в нашей лаборатории Л. Н. Бочериковой (1977) при изучении электрической активности мозга в процессе рассматривания рисунка и рисования. Работа проводилась на трех возрастных группах детей в яслях и детском саду: первая группа — 1 год 8 мес—2 года 6 мес, вторая — 2 года 7 мес—3 года 1 мес и третья — 3 года 6 мес — 4 года 2 мес. Распределение детей по группам осуществлялось в зависимости от уровня развития речи и изобразительной деятельности у них. Здесь мы ограничимся рассмотрением одной серии опытов, где во всех трех группах детям была показана одна и та же картинка — солнце. Все дети знали, что такое солнце, и более старшие сразу же называли картинку: «Солнышко!». Затем детям предлагалось самим нарисовать солнце по этому образцу. На рис. 16, Б—Г показаны типичные для каждой группы рисунки детей.
В состоянии покоя ЭЭГ детей всех трех групп характеризовалась неустойчивостью, полиморфностью, нерегулярностью ритмов. Преобладали медленные колебания в диапазоне дельта- и тета-ритмов.

Проблема сигнальных систем

Проблема сигнальных систем действительности стала привлекать внимание исследователей за рубежом сравнительно недавно — 15 лет тому назад, причем она рассматривалась как речевое поведение (verbal behavior). Такое сужение существа проблемы, по-видимому, связано с теоретическими позициями авторов — многие. Психологи США придерживаются точки зрений, развиваемой Скиннером (Skinner, 1953, 1971): рефлекторные механизмы признаются действительными только для элементарных, непроизвольных реакций организма; особые возражения вызывают попытки анализа с позиций рефлекторной теории сознательных форм поведения человека.
В экспериментальных исследованиях многих американских психологов, например Спенса и Тэйлора (Spence, Taylor, 1961), Гранта (Grant, 1968) и др., понятие «вербальный» противопоставляется понятию «условнорефлекторный», причем последнее отождествляется с непроизвольным. В силу такого понимания реакций на словесные сигналы экспериментальные данные этих работ, очень близкие к тем, которые получены советскими авторами, трактуются совершенно иначе. Грант (Grant, 1968) вырабатывал у взрослых испытуемых условный двигательный рефлекс на слово «дую!» (сопровождая действие сигнала струей воздуха в глаза) и дифференцировку на слова «не дую!». В другом варианте опытов использовались слова «мигай!» (подкрепляемое) и «не мигай!» (неподкрепляемое). Обнаружилось, что часть испытуемых реагировала на словесные сигналы, игнорируя наличие или отсутствие реального подкрепления, часть же испытуемых давала реакции соответственно подкреплению. Испытуемых, которые ориентировались на словесные сигналы, Грант относил к вербальному типу, а испытуемых, для которых решающее значение имело наличие или отсутствие подкрепления, — к условнорефлек-торному. Вопрос о том, являются ли найденные типы реагирования результатом разных форм взаимодействия сигнальных систем, не поднимался. Трактовка полученных данных ограничивалась указанием на то, что вербальный тип нужно считать более высоким по сравнению с условнорефлекторный.

Дефицит витаминов

месте с тем из рациона исключаются тугоплавкие жиры (барежий свиной, утиный и др.), в избытке содержащие насыщенные жир­ные кислоты и холестерин. Хронические заболевания гепатобилиарной системы сопровождаются дефицитом витаминов. В связи с этим в лечебное питание следует включать витаминные напитки: фруктово-овощной напиток из яблок, цедры лимона и морковного сока, свекольно-яблочный в пропорции, натуральный лимонад (лимонный сок, разведенный водой, с до­бавлением сахара), различные фруктовые соки.
Диетотерапия при хронических заболеваниях желчных путей стро­ится дифференцированно, исходя из характера и фазы заболевания, наличия осложнений, сочетанных функциональных или органических поражений смежных органов. В частности, при выраженном дискинетическом синдроме необходимо учитывать влияние пищевых веществ на нормализацию моторной функции желчевыводящих путей. Например, при дискинезии гиперкинетического типа, особенно в период обострения заболевания, должны быть резко ограничены продукты, стимулирующие сокращение желчного пузыря (некрепкие мясные бульоны, сырки, ово­щи, фрукты и соки), что соответствует диете № 5а – щадящей. При дискинезии гипокинетического типа больные хорошо переносят некреп­кие мясные бульоны, продукты, обладающие холекинетическим дейст­вием (растительное масло, яичный желток), а также вещества, спо­собствующие опорожнению кишок (морковь, арбуз, тыква, дыня, чер­нослив, курага и др.). При сопутствующих расстройствах желудочной секреции и кисло-топродукции рекомендуется включение продуктов, стимулирующих или тормозящих секреторную и кислотообразующую функции желудка.
В последние годы в комплексной терапии хронических заболеваний гепатобилиарной системы у детей применяются новые лечебные про­дукты, основу которых составляют полисолодовые экстракты из про­росших зерен овса, пшеницы и кукурузы, содержащие биологически активные вещества (микроэлементы, витамины, фитогормоны и др.).

Метки: жиры, избыток, характер

Специфика транквиллизаторов

Как и у нейролептиков, сила общего действия препарата прямо пропорциональна частоте и выраженности побочных эффектов – в данном случае мышечной релаксации, являющейся столь же специфичной для транквилизаторов, как экстрапирамидная патология для нейролептиков. Из своеобразных сочетаний этих компонентов формируются индивидуальные спектры психотропной активности каждого из транквилизаторов, являющиеся отправным пунктом установления клинически обоснованных показаний для лечения этими препаратами. Транквилизаторы преимущественно с тормознымкомпонен том действия характеризуются отчетливым преобладанием тормозных успокаивающих компонентов в собственно транквилизирующем эффекте. Это выражается в редуцирующем воздействии на невротические, неврозо- и психопатопо-добные нарушения, протекающие с преобладанием в клинической картине возбуждения в виде раздражительности, возбудимости, вспыльчивости, гневливости, злобности, эксплозивности, напряженности, а также тревоги, страха. Мепротан (мепробамат, андаксин и др.). Является производным пропандиола и был первым представителем класса транквилизаторов, внедренным в практику. Его психотропные свойства слагаются из преобладающего затормаживающего успокаивающего действия, слабого общего транквилизирующего эффекта, умеренного избирательного гипнотического, вегетостабилизирующего и антифобического влияний. Основная характеристика психотропного действия мепротана состоит в способности уменьшать состояния тревоги, страха, беспокойства, эмоциональной напряженности, вызывать чувство успокоения. Это основное транквилизирующее действие выражено у препарата достаточно отчетливо, хотя и уступает по силе действию производных бензодиазепинового ряда.

Развитие рук и костей таза

При неправильной посадке на парте и опоре на нее грудью может возникнуть деформация грудной клетки, что нарушает развитие сердца, крупных сосудов и легких, расположенных в ней.
Реберно-ключичный сустав появляется в 11—12 лет и достигает наибольшего развития у взрослых, особенно у занимающихся физическим трудом и у физкультурников, ввиду преимущественного упражнения движений плечевого пояса и рук (фехтование, метания, бокс).
Развитие рук. Рука как орган труда, точнее кисть с ее пятью пальцами, из которых большой палец противополагается остальным, является отличием человека от высших животных. Центры окостенения кисти определяют «костный возраст». Сроки окончания окостенения различны в разных костях верхних и нижних конечностей. Окостенение заканчивается в ключице, лопатке и в плечевой кости в 20—25 лет, лучевой кости —21—25, локтевой — 21—24, костях запястья — 10—13, запястья—12, фалангах пальцев — 9—11.
Полное окончание сроков развития костей рук происходит у женщин примерно на 2 года раньше, чем у мужчин. Последние центры окостенения появляются: в ключице и лопатке в 18—20 лет, плечевой кости — 12—14, лучевой —5—7, локтевой — 7—8, пястных и фалангах пальцев —2—3, а окостенение сесамовидных костей обычно начинается у мальчиков в 13—14 лет, а у девочек — в 12—13 лет, т. е. в периоде полового созревания.
Особенности окостенения костей рук имеют значение для обучения детей трудовым движениям и физическим упражнениям, а также письму. Дети не должны выполнять трудных движений и физических упражнений, нарушающих нормальный процесс окостенения.
Существуют возрастные стандарты размеров коротких трубчатых костей кисти.
Развитие костей таза. Окостенение костей таза и сращение отдельных его частей заканчивается к 20—25 годам.

Поперечный размер входа в малый таз у девочек увеличивается наиболее интенсивно с 8 до 10 лет, с 10 до 12 лет наблюдается некоторое замедление роста, а с 12 до 14—15 лет интенсивность роста поперечного размера снова увеличивается.

Диагностика типов нервной деятельности

Подобного увеличения разброса величин ЛП реакций на непосредственные раздражители после активации второй сигнальной системы не имелось. У детей 6—7 лет временные характеристики реакций более стабильны, и даже после функциональных нагрузок они быстро приходят к исходным величинам.
Степень стабильности реакций после активации первой или второй сигнальных систем нужно рассматривать тоже как проявление силовых отношений: там, где имеется уже значительная функциональная зрелость мозга, регистрируется и большая стабильность, устойчивость временных параметров реакций к тормозным воздействиям. В табл. 14 представлены величины разброса ЛП реакций, регистрируемые у детей.
Пробы с функциональными пагрузками чрезвычайно просты методически, и вместе с тем опи дают нам в руки надежное и информативное средство для определения степени зрелости обоих уровней отражательной деятельности мозга. Синхронная регистрация ряда вегетативных показателей обнаруживает, что при низком уровне зрелости второй сигнальной системы ее активация не сопровождается достоверными рефлекторными изменениями изучавшихся (сердечно-сосудистых и дыхательных) реакций, т. е. возникает арефлексия; дая«е у правильно развивающихся детей 6—7 лет функциональные нагрузки на вторую сигнальную систему вызывают более или менее выраженное нарушение ко-ординированности проявлений вегетативных показателей.
Данные ЭЭГ совершепно четко свидетельствуют о локализации ФМА в правом полушарии у детей 3—4 лет, с 6—7-летпего возраста они преобладают в левом полушарии.
По всем физиологическим показателям с возрастом отмечается усиление функциональной роли второй сигнальпой системы, т. е. она функционально созревает.

Вопрос о диагностике специально человеческих типов нервной деятельности может ставиться только в отношении детей старше пяти лет. Около этого возраста развитие обеих сигнальных систем достигает такого уровня, когда можно говорить уже о складывающихся мыслительном и художественном типах.

Депрессивно-параноидная шизофрения

К данному варианту относятся больные, у которых наряду с признаками, типичными для периодической шизофрении, состояние определяется не просто сочетанием депрессивной и параноидной симптоматики, а своеобразной и типичной клинической картиной, что так же, как при онейроидной кататонии, требует отграничения от других форм и, в частности, от параноидной. Этим больным свойственна не только депрессивная окраска-галлюципаторно-парапоидного приступа (как, в частности, при острой параноидной шизофрении) и не только выраженность депрессивной симптоматики. Главная особенность клинической картины состоит в том, что галлюцинаторпо-бредовая (а иногда и кататоническая) симптоматика и депрессивные проявления, выступая как основные расстройства, не просто тесно связаны между собой, а создают, как и при онейроидной кататонии, весьма своеобразное сочетание в едином синдроме, занимая одинаковое место в его структуре. При этом и параноидная, и депрессивная части синдрома имеют ряд характерных особенностей. Бред, как правило, диффузен, образен, чувственно насыщен, преобладают не столько идеи преследования, сколько обвинения, а иногда и виновности. Характерен бред инсценировки, интерметаморфозы вплоть до иллюзорно-бредовой дереализации и деперсонализации. В структуре галлюцинаторной части статуса имеют место не вербальные галлюцинации, а иллюзорный галлюциноз. Явления психического автоматизма менее торпидны, имеют меньший удельный вес, чем при острых параноидных состояниях, лишь эпизодически включаясь в структуру иллюзорно-бредового восприятия и бреда инсценировки. Наряду с явной депрессивной окраской структуры галлюцинаторно-бредовой части статуса удается выявить разные варианты депрессии, часто ее преобладание над страхом и тревогой вплоть до витального изменения аффекта. Эти больные не столько спасаются от преследователей, сколько винят себя, упорно вынашивают суицидальные планы.

Синдромы возбуждения

Часто бывает своеобразное расщепление целостной клинической картины с возникновением своеобразных, по сути искусственных, ранее неизвестных сочетаний симптоматики и формированием необычных синдромов. Так, онейроидный синдром превращается в грезоподобный фантастически-бредовой синдром, лишенный аффективно-двигательной части, когда больной спокойно, порой равнодушно и безучастно рассказывает о имеющих место в это время переяшваниях. Онейроидный синдром особенно чувствителен к левомепромазину, по-видимому, в связи с тем, что психопатологические нарушения имеют сиовидную природу. Об этом же свидетельствуют данные о купировании алкогольного делирия через отчетливую стадию критического сна, которая наступает еще быстрее, если вводить препарат внутривенно. Как нами, так и другими специалистами установлено мощное снотворное действие левомепромазина при лечении бессонницы. Отсутствие депрессогеиных качеств в собственно психотропных свойствах левомепромазина в отличие от аминазина находит отражепие в ином, чем у аминазина, воздействии на депрессивную симптоматику, которая под влиянием левомепромазина не усиливается. Истинного тимоаналептического действия, которое отмечают отдельные врачи, выявить не удается, и типичная эндогенная депрессия с заторможенностью не реагирует на лево-мепромазин, а иногда даже усиливается в результате нарастания заторможенности. Антидепрессивное действие левомепромазина выражено постольку, поскольку депрессия сопряжена с возбуждением, тревогой, ажитацией. Чем атипичнее депрессия, чем больше она отличается от «чистой» эндогенной, чем более в структуре синдрома преобладает иная симптоматика, особенно связанная с тревожным возбуждением, тем больше этот синдром подвергается редукции под действием левомепромазина. Левомепромазин, способствуя редукции тревоги и возбуждения, тем не менее не оказывает более глубокого влияния на основу статуса – депрессию, для охранения которой, как правило, требуется дополнительное ввначение тимоаналептиков типа амитриптилина или имизина. Аналогичные зависимости можно видеть и во влиянии левомеиромазина на галлюцинаторно-бредовые и бредовые синдромы.